Ван Гог. Письма

теперь мне всерьез хочется писать правильно. Разумеется, моя работа никогда не будет

напоминать ни Кабанеля, ни Бугро; надеюсь, однако что она окажется французской по духу.

Сегодня была великолепная, безветренная погода, и мне так захотелось работать, что я

сам удивился: мне казалось, я уже не способен на это.

Заканчиваю письмо к тебе теми же словами, что и письмо к Гогену: конечно, в том, что я

пишу, еще чувствуется прежняя чрезмерная возбужденность, но это не удивительно – в этом

милом тарасконском краю каждый немного не в себе.

576 note 79 Note79 3 февраля

В смысле работы месяц был в общем удачен, а работа меня развлекает, вернее, не дает

мне распускаться; поэтому я не могу без нее.

Я трижды повторил «Колыбельную». Поскольку моделью была г-жа Рулен, а я лишь

писал ее, я предоставил ей и ее мужу выбирать из трех полотен с тем лишь условием, что

сделаю для себя повторение того экземпляра, который она возьмет. Этим я сейчас и занят.

Ты спрашиваешь, читал ли я «Мирей» Мистраля. Как и ты, я мог познакомиться с ней

лишь по переведенным отрывкам. Но, может быть, ты слыхал или даже точно знаешь, что Гуно

положил эту вещь на музыку? Меня, по крайней мере, в этом уверяли. Музыки Гуно я,

естественно, не слышал, а если бы даже слушал, то не слышал бы, так как был бы поглощен

разглядыванием музыкантов.

Могу тебя, однако, уверить, что слова местного диалекта звучат в устах арлезианок

необыкновенно музыкально.

«Колыбельная», возможно, представляет собою слабую попытку передавать музыку с

помощью здешних красок, хотя написана она плохо и цветные лубочные картины гораздо выше

ее с точки зрения техники.

Так называемый славный город Арль – забавное местечко, и наш друг Гоген имеет все

основания называть его «самой грязной дырой на юге».

Если бы Риве увидел здешних жителей, он, несомненно, пришел бы в отчаяние и сказал

бы о них то же, что о нас: «Все вы больные», впрочем, кто хоть раз подхватил местную болезнь,

тот уж не подхватит ее во второй.

Этим я хочу сказать, что не строю иллюзий на свой счет. Чувствую я себя хорошо и

готов исполнять все предписания врача, но… Когда добряк Рулен забрал меня из больницы, мне

казалось, что со мною ничего не случилось, и лишь позже я осознал, что был болен. Что

поделаешь!

Иногда меня просто распирает от восторга, или безумия, или пророческих предчувствий,

как греческую пифию на ее треножнике. В таких случаях я становлюсь необыкновенно

разговорчив и болтаю, как арлезианки, но при этом испытываю большую слабость.

Надеюсь, что мои физические силы восстановятся, но я уже предупредил Рея, что при

первом же мало-мальски серьезном рецидиве я сам обращусь либо к нему, либо к психиатрам в

Эксе…

В случае, если Гоген, который просто влюблен в мои «Подсолнечники», возьмет у меня

две эти вещи, я хочу, чтобы он отдал тебе или твоей невесте две свои картины из числа отнюдь

не самых плохих. А уж если он возьмет один из экземпляров «Колыбельной», он подавно

должен дать взамен что-нибудь стоящее.

Без этого я не смогу завершить ту серию, о которой тебе писал и которая должна

постепенно пройти через так хорошо нам знакомую маленькую витрину. Что касается

«Независимых», то шесть полотен, на мой взгляд, – это вдвое больше, чем надо. Мне кажется,

вполне достаточно будет «Жатвы» и «Белого сада»; если хочешь, к ним можно добавить

«Провансальскую девочку» или «Сеятеля». Впрочем, мне это безразлично. Я желаю немногого

– в один прекрасный день произвести на тебя более отрадное впечатление своей живописью,

показав тебе собрание серьезных этюдов в количестве штук 30. Это докажет нашим подлинным

друзьям – Гогену, Гийомену, Бернару и др., что мы работаем плодотворно. Что до желтого

домика, то, поскольку я внес арендную плату, управляющий домовладельца стал очень любезен

и держался со мной как истый арлезианец, то есть как равный с равным. Поэтому я предупредил

его, что мне не нужны ни контракт, ни письменное обязательство и что в случае моей новой

болезни вопрос об арендной плате будет улажен полюбовно.

Местные жители умеют держать слово, и устная договоренность значит для них больше,

чем письменное соглашение. Итак, дом на некоторое время остается за мной, а это очень важно:

мне для восстановления душевного равновесия необходимо чувствовать, что я у себя…

Когда человек серьезно болен, он не может вторично подхватить ту же болезнь.

Здоровье и нездоровье так же необратимы, как молодость и старость. Знай только, что я по мере

сил выполняю все предписания врача и рассматриваю это как свой долг и составную часть

своей работы.

Должен сказать, что соседи исключительно добры ко мне: здесь ведь каждый чем-

нибудь страдает – кто лихорадкой, кто галлюцинациями, кто помешательством; поэтому все

понимают друг друга с полслова, как члены одной семьи. Вчера я видел ту девицу, к которой

отправился, когда на меня накатило; она сказала мне, что такие инциденты, как тот, который

произошел со мной, считаются здесь обычным делом. С ней самой было то же самое, она даже

теряла рассудок, но потом опять пришла в себя. Сейчас о ней отзываются очень хорошо.

Однако полагать, что я вполне здоров, все-таки не следует. Местные жители,

страдающие тем же недугом, рассказали мне всю правду: больной может дожить до старости,

но у него всегда будут минуты затмения. Поэтому не уверяй меня, что я вовсе не болен или

больше не заболею.

577 note 80 Note80 Февраль

Большей частью я чувствую себя совершенно нормальным. Право, мне кажется, что мое

заболевание связано просто с пребыванием в этой местности и я должен спокойно переждать,

пока оно пройдет, даже в том случае, если приступ повторится (чего вероятно, не будет).

Но вот что я наперед сказал г-ну Рею и повторяю тебе: если, как мы уже с ним говорили,

рано или поздно возникнет необходимость отправить меня в Экс, я заранее даю на это согласие

и возражать не буду.

Однако поскольку я – художник и труженик, никто, даже ты или врач, не смеет

предпринимать подобный шаг, не предупредив меня и не спросив моего мнения на этот счет: до

сих пор я сохранил в работе относительное душевное равновесие и, следовательно, имею право

сам решать (или, по крайней мере, сказать), что для меня лучше – остаться здесь, где у меня

мастерская, или переехать в Экс.

Распространяюсь об этом потому, что хотел бы по возможности избежать расходов и

убытков, сопряженных с переездом, на который соглашусь лишь в случае крайней

необходимости.

Среди местного населения ходит, как мне кажется, какая-то легенда, которая внушает