Ван Гог. Письма

другие труженики, возместить расходы по созданию картин.

Со всех других позиций статья меня не трогает, но, для того чтобы иметь возможность

заниматься живописью, существенно важно возмещать затраченные на картины деньги.

Надеюсь для мартовской выставки импрессионистов послать тебе еще несколько

полотен, которые сейчас сохнут, если они не прибудут вовремя, выбери что-нибудь взамен из

картин, находящихся у папаши Танги.

Попробовал скопировать «Пьяниц» Домье и «Каторгу» Доре – очень трудно.

На днях собираюсь начать «Доброго самаритянина» Делакруа и «Дровосека» Милле.

Поверь я Орье, его статья побудила бы меня рискнуть выйти за пределы реального и

попробовать изобразить красками нечто вроде музыки в цвете, как на некоторых картинах

Монтичелли.

Но я так дорожу правдой и поисками правды, что мне, в конце концов, легче быть

сапожником, чем музицировать с помощью цвета.

Во всяком случае, верность правде, вероятно, наилучшее средство для борьбы с

постоянно угрожающим мне недугом.

626-a. См. письма к Полю Синьяку, Иоганне Ван Гог-Бонгер, Йозефу Якобу Исааксону и

Альберу Орье.

628 note 104 Note104 Середина апреля

Сегодня попытался прочесть полученные письма, но ничего не понял – голова еще не

работает достаточно ясно… *

Правда, она не болит, но я совершенно отупел. Должен тебе сказать, что такое бывает и

с другими, кто, как я, непрерывно работал в течение долгого периода, а затем внезапно был

осужден на бесплодие. Сидя в четырех стенах, много нового не узнаешь; однако здесь во

всяком случае можно убедиться, что бывают люди, которым нельзя разгуливать на свободе как

ни в чем не бывало. Теперь я оставил всякую надежду, даже совсем отказался от нее. Может

быть, может быть, я действительно вылечусь, если поживу немножко в деревне.

Работа шла успешно, последнее свое полотно «Цветущая ветка» – ты его увидишь – я

сделал, пожалуй, лучше и тщательнее, чем все предыдущие: оно написано спокойным, более

уверенным, чем обычно, мазком.

И на другое же утро я стал конченым человеком, превратился в скотину. Это трудно

понять, но, увы, это так. Мне страшно хочется вновь приняться за работу, но даже Гоген пишет,

что он, хоть у него крепкое здоровье, отчаялся и не знает, выдержит ли он и дальше. Ведь такие

истории часто случаются с художниками, верно? Бедный мой брат, принимай вещи, как они

есть, и не убивайся из-за меня: сознание того, что с тобой и у тебя дома все в порядке,

поддержит и ободрит меня гораздо больше, чем ты думаешь. Может быть, после тяжелых

испытаний и для меня наступят более ясные дни. Пока что собираюсь в скором времени

отправить тебе новые полотна…

Когда поуспокоюсь, опять перечитаю письма и завтра или послезавтра напишу снова.

629 note 105 Note105 29 апреля

До сегодняшнего дня был просто не в силах тебе писать, но сейчас, почувствовав себя

лучше, решил больше не откладывать и немедленно пожелать тебе, твоей жене и малышу

счастливого года – сегодня ведь у тебя день рождения. Одновременно с поздравлениями

прошу тебя принять от меня в подарок разные картины, которые я посылаю тебе с бесконечной

благодарностью за твою доброту ко мне. Без тебя я был бы очень несчастен.

В посылке ты найдешь, прежде всего, копии с Милле.

Поскольку эти вещи не предназначены для публики, ты можешь со временем подарить

их нашим сестрам. Но прежде всего выбери и оставь себе те полотна, которые тебе понравятся,

– все они до одного твои. Пришли мне на днях для копирования какие-нибудь репродукции с

картин современных и старых художников, если они тебе, конечно, попадутся.

Кроме Милле почти ничего не посылаю: вот уже два месяца как я не в состоянии

работать и поэтому сильно задержался. Из того, что посылаю, ты больше всего, пожалуй,

одобришь оливы на фоне розового неба и горы. Первые – пандан к оливам на фоне серого

неба. Затем посылаю тебе портрет арлезианки – ты ведь знаешь, что я обещал один экземпляр

его моему другу Гогену; передай ему картину. Затем отправляю еще кипарисы для г-на Орье.

Мне хотелось сделать еще один, менее пастозный их вариант, но у меня не хватило времени…

Что сказать тебе о двух последних месяцах? Дела мои плохи, я хандрю и подавлен

сильнее, чем могу передать. Не знаю, что со мной будет…

Во время болезни я сделал по памяти еще несколько маленьких картин – воспоминания

о севере, которые вышлю тебе позднее. Сейчас кончаю солнечную лужайку, написанную, на

мой взгляд, довольно сильно. Ты ее вскоре получишь.

Поскольку г-н Пейрон в отсутствии, я еще не читал писем, хотя знаю, что они пришли.

Он был очень любезен и все время держал тебя в курсе событий. Не знаю, что делать и на что

решиться, но испытываю сильное желание покинуть здешнее убежище. Такое желание для тебя

не новость, и мне нет необходимости распространяться на этот счет.

Получил я также письма из дому, но до сих пор не решаюсь их прочесть – так тоскливо

у меня на душе.

Пожалуйста, попроси г-на Орье не писать больше статей о моих картинах. Главным

образом внуши ему, что он заблуждается на мой счет, что я, право, слишком потрясен своим

несчастьем и гласность для меня невыносима. Работа над картинами развлекает меня, но когда я

слышу разговоры о них, меня это огорчает сильнее, чем он может вообразить.

Как поживает Бернар? Поскольку в посылке есть по два экземпляра некоторых полотен,

обменяй их с ним, если хочешь: хорошее полотно не повредит твоей коллекции.

Я заболел как раз в тот момент, когда писал цветущий миндаль.

Можешь не сомневаться, что, если бы я был в состоянии работать, я написал бы и

разные другие деревья в цвету. Но мне, ей-богу, не везет – сейчас почти все они уже отцвели.

Да, мне надо попытаться уехать отсюда, но куда? Думаю, что и в тех заведениях, где пациентам

даже для видимости не предоставляют свободы, например, в Шарантоне и Монтеверге, я вряд

ли почувствую себя арестантом и узником в большей степени, чем здесь…

Пришли мне все, что найдешь из моих прежних рисунков фигур. Я собираюсь повторить

«Едоков картофеля» – эффект света, отбрасываемого лампой. Теперь эта вещь, должно быть,

совсем почернела, но мне, возможно, удастся повторить ее целиком по памяти.

Самое главное – пришли мне «Сборщиц колосьев» и «Землекопов», если они еще целы.

Кроме того, если не возражаешь, я повторю старую башню в Нюэнене и хижину с

соломенной кровлей.

Думаю, что, если они у тебя целы, я сумею теперь по памяти сделать из них кое-что

получше.

630 note 106 Note106 Май

Горячо благодарю тебя за офорты – ты выбрал как раз те, которые я люблю с давних