Ариадна Эфрон - Вторая жизнь Марины Цветаевой. Письма к Анне Саакянц 1961–1975 годов

Печаталось: В2. С. 137 –138, с сокращениями.

Святослав Теофилович Рихтер (1915–1997) — пианист-виртуоз. В деревне Алёкина (10 километров от Тарусы) он построил дачный домик, где готовил свои программы.

Речь идет о заявке В. Н. Орлова на издание произведений Цветаевой в серии «Библиотека поэта». Еще в 17 августа 1961 г. он делился своими планами о публикации нового издании произведений Цветаевой: «…Я хочу в недалеком будущем включить большой сборник Цветаевой (стихи, поэмы, драмы) в план Большой серии „Библиотеки поэта“. Для этого издания нужно будет провести основательную текстологическую работу, и я хотел бы, чтобы Вы занялись ею сообща с Ариадной Сергеевной (имею в виду и подготовку текста, и комментарий). Надеюсь, у Вас не будет возражений против такого альянса… <���…> Но на ближайшем заседании моей редколлегии с Секретариатом Союза писателей я „проведу“ книгу Цветаевой — с тем, чтобы можно было выпустить ее где-нибудь в районе 1963 года» ( С88. С. 15 –16).

Все-таки! ( фр. пер. Т. Л. Гладковой).

Речь идет о рукописи книги В. Н. Орлова « Поэма Александра Блока „Двенадцать“: Страницы из истории советской литературы». Выпущена была в следующем году (М.: Худож. литература, 1962).

Степан Петрович Щипачев (1898/1899–1980) — поэт, лауреат двух Сталинских премий (1949, 1951), член правления СП СССР, председатель секции поэтов. В 1960 г. выступал против запрета на выезд за границу Е. А. Евтушенко. Подписал в составе группы писателей письмо в редакцию газеты «Правда» 31 августа 1973 г. о Солженицыне и Сахарове. Автор разгромной статьи в «Литературной газете» против Солженицына.

Алексей Александрович Сурков (1899–1983) — поэт и литературный критик, общественный деятель, педагог, журналист. Член редколлегии «Библиотеки поэта». В 1953–1959 гг. — первый секретарь СП СССР. Выступал против поэзии Б. Л. Пастернака (статья «О поэзии Пастернака», 1947). Входил в состав упомянутой выше группы писателей, подписавших письмо в «Правду».

А. Эфрон пыталась исключить из комиссии хоть и маститых, но ортодоксальных и «замаравших» себя недостойными деяниями представителей литературы. «5-го я была в Союзе у Воронкова по поводу комиссии, каковую просила „укрепить“ Эренбургом, или Твардовским, или обоими — и еще А. А. Саакянц», — рассказывала Ариадна Сергеевна 15 января 1962 г. В. Н. Орлову о предпринятых ею действиях по «укреплению» комиссии ( В2. С. 140 , 194). Ее усилия возымели результат. Окончательно в состав редколлегии по литературному наследству Цветаевой вошли: К. Г. Паустовский, И. Г. Эренбург, А. Н. Макаров, А. С. Эфрон. Секретарем комиссии была А. А. Саакянц.

Виктор Николаевич Ильин (1904–1990) — член Союза писателей СССР, секретарь (до 1977 г.) Московского отделения Союза писателей СССР.

Печаталось: С89. С. 189 –192, с сокращениями.

Всё «слова, слова, слова» — строка из романса «Не лукавьте» (слова и музыка Александра Дюбюка), ставшая крылатым выражением.

«Командовать парадом буду я» — крылатая фраза из романа «Золотой телёнок» (1931) И. Ильфа и Е. Петрова. Эти слова неоднократно произносит Остап Бендер, подчеркивая свою руководящую роль.

«Разделяй и властвуй» — эту формулу правления государством или управления народом или людьми приписывают французскому королю Людовику XI (1423–1483). Среди авторов называют также Екатерину Медичи (1519–1589) — королеву Франции (1547–1559), а также итальянского мыслителя, философа, писателя, политического деятеля Никколо Макиавелли (1469–1527). Существуют также и другие версии.

Р. Н. Федуловой Ариадна Сергеевна рассказывала о Морковине в письме от 9 октября 1961 г.: «…приезжает он сюда ежегодно в качестве туриста, а в этом году просто гостил у каких-то своих знакомых, в Москве, по их вызову. Он — сын эмигрантов, вывезен был родителями из Советского Союза в детстве. Чешский подданный, видимо, очень давно. Инженер, член какого-то (не помню) научного общества. Во время войны был участником Сопротивления. К Советскому Союзу относится очень горячо — однако же не настолько, чтобы ходатайствовать о восстановлении гражданства и возвращении на родину. Да, в общем, оно и понятно — всю жизнь прожил в Чехии, женат был (разошелся) на чешке, сын — чех. С мамой он был знаком мало, но стихи любит и понимает. С терпением, достойным лучшей участи, уже много лет составляет некий „биографический монтаж“ из ее произведений. Много лет носился с замыслом создать цветаевский архив в Чехии, но, по-моему, мало что сделал и по собственной инертности, и по целому ряду, как он рассказывал, трудностей, которые ему одному трудно было преодолеть! То, что именует цветаевским архивом, пристроилось было к какому-то чешскому культурному учреждению, а учреждение возьми да лишилось помещения, переданного какому-то шикарному ресторану. Короче говоря, то, весьма немногое, что имеется в „цветаевском“ архиве, находится пока что на хранении лично у Морковина, в его личном сейфе. Как Вам писала — там, бесспорно, находится порядочное количество писем мамы к Анне Антоновне Тесковой, ее чешской (владеющей русским языком) приятельнице. Помимо собственных маминых записей в записных книжках и черновых тетрадях, сохранившихся далеко не полностью, это единственное известное мне сохранившееся собрание писем, охватывающее, во-первых, почти весь „чешский период“ полно и подробно, а во-вторых, и часть „французского“ периода жизни матери. Переписывалась она с Анной Антоновной и во Франции, всё с большими перерывами, но тем не менее… Короче говоря, собрание это имеет, на мой взгляд, очень большую ценность, и любым путем надо постараться получить хотя бы фотокопии. Морковин обещал мне их, т. е. фотокопии, но не весьма горячо — ибо это, верно, единственное, или почти, чем обладает „архив“, и ему жаль этим делиться. Однако авторитет ЦГАЛИ, а тем более непосредственный кoнтакт с кем-нибудь из сотрудников, если к тому же это окажется человек достаточно „чувствующий партнера“, сумеющий и польстить, и посулить, и вместе с тем произвести впечатление „советского начальства“ (к каковому Морковин испытывает влечение — род недуга!) — то всё это может возыметь действие положительное. Может быть, можно будет сфотографировать письма прямо на месте (одна из ссылок Морковина — на то, трудно переснять, нет средств и т. д.). В общем, подумайте об этом. И, пожалуйста, давайте знать о результатах» ( Архив Л. А. Мнухина , рукопись).

Вадим Владимирович Морковин (1906–1973) в 1969 г. издал в Праге книгу «Марина Цветаева. Письма к Анне Тесковой». Составитель и комментатор подошел к публикации цветаевских писем весьма деликатно, он купировал в основном все те места в письмах, которые счел сколько-нибудь «очень личными» (ведь жива была еще дочь Цветаевой, ее сестра, другие родственники). Сокращения составили почти треть издания. Некоторые письма Морковин не стал публиковать (по той же причине). Всего в книгу было включено 135 писем из 138. В апреле 1967 г. Морковин передал имеющиеся у него цветаевские материалы в Литературный архив Музея национальной письменности в Праге и закрыл его на тридцать лет. В 2008 г. был опубликован полный корпус писем (без изъятий) Мемориальным домом-музеем Марины Цветаевой в Болшеве (сост., подгот. текста, коммент. Л. Мнухина. Вступ. статья А. Главачека). В воспоминаниях Морковин оставил сведения о том, как к нему попали письма М. Цветаевой к А. А. Тесковой: «Видя мой постоянный интерес к Цветаевой и понимая, что никто из ее знакомых, за исключением меня, не в состоянии обработать цветаевские материалы, находившиеся у нее, Августа Антоновна мне их незадолго до своей смерти целиком подарила. Это было сделано без всяких условий, но я всегда себя полагал не их владельцем, а лишь душеприказчиком обеих сестер…» (Русская литература. 1993. № 1).