Ариадна Эфрон - Вторая жизнь Марины Цветаевой. Письма к Анне Саакянц 1961–1975 годов

По-моему, с Совписом решили Вы совершенно правильно, как бы самокритично ни обосновывали это решение; коллектив Ваш хорошо к Вам относится — зачем менять кукушку на ястреба и ярмо на лямку? И потом, как Вы весьма правильно заметили, не такая уж плохая вещь русская классика !

Только нынче сочинила ответ («семейный») на выписку из литфондовского протокола, гласящую: «Выписка из протокола № 16 заседания президиума Правления Литфонда СССР от 19.9.66 г. Слушали : 3. Докладная записка старшего инспектора Литфонда СССР тов. Ротницкого А. Д. о выделении 516 руб. Елабужскому Совету депутатов трудящихся на сооружение памятника-надгробия на могиле МЦ, а также сообщение о несогласии наследников МЦ с проектом памятника.

Постановили : довести до сведения наследников, что Литературный фонд СССР может финансировать проект памятника-надгробия на могиле МЦ согласованный с заместителем председателя Комиссии по наследству т. Эренбургом И. Г. Председатель — В. Тевекелян». Удивительно составленное постановление, неправда ли? Копию ответа прилагаю. Сегодня же напишу несколько слов Твардовскому, и ему пошлю копию, чтобы он «был в курсе».

Сегодня, на мои именины, после долгих и многих дней отвратной погоды наконец — чудный безоблачный и даже относительно теплый день. Получила от А. А. в подарок роскошную коричневую сумку — для будущих гонораров (?), и был испечен фирменный яблочный пирог. Так что празднуем вовсю — и в тэт — а — тэт’е; неожиданно поздравил по телефону Миндлин [1141]— ибо жена у него тоже Ариадна! У него Совпис (?) принял книгу его воспоминаний (на 1968), но очень чистят рукопись, облегчают от «тяжелого». Но вообще-то он рад, что подписал договор.

Звонила Евг. Мих. Голышева — Коля отбыл в туристическую поездку в Берлин, вернется 15.X; не так давно приезжала Вика с Мандельштамшей — снимать Вике комнату у Поли; Вика произвела на Оттенов впечатление девицы неумной и дурно воспитанной, развязной и т. д. Ну ничего, за зиму стерпится-слюбится!

От Александры Захаровны было письмо, что та Катя должна вылететь из Парижа 27 сентября и по приезде в Москву тотчас же связаться с Вами, должна якобы пробыть в Москве до 6.X. Как только что узнаете — дайте мне знать — приеду. Она должна привезти что-то мамино от Кати той.

Ну вот пока и все новостишки; еще прилагаю цидулку от Морковина к моей Ирусе. — О том, что Морковин собирается продать письма за валюту, говорил Слуцкому некий чех на букву «Ш» — забыла, конечно, фамилию.

Целуем Вас: привет родителям!

Анечка! Пожалуйста, созвонитесь с Макаровым, разобъясните ему про цветаевский «Монумент» и пошлите ему эту копию письма Елинсону — чтобы вся комиссия была в курсе (кроме, как всегда, Константина Георгиевича, который тяжело болел после отравления консервами и теперь отдышивается в Ялте, да и тема не для него). Орлову, Алигерше, Эренбургу и Вам послала; послала на всякий случай и Твардовскому с сопроводительной запиской.

Целую, в среду надеюсь быть в Москве. Привет от А. А.

Милый Рыжий, спасибо за весточку; хоть Вы созрели до письма, и то слава Богу. Очень сочувствую с зубом мудрости (бывшим), хорошо, что Вы от него избавились, они, мудрые, считаются вредными и каверзными; что до Ваших анестезийных мучений, то в них больше сказывается недостаток опыта Вашего, нежели анестезиолога; всегда от большой дозы наркоза немеет и пол-лица и пол-языка, а потом всё, как Вы заметили, возвращается на круги своя.

Тут сворачиваемся помаленьку: я, собственно, еще и не начала, а А. А. возится и трудится уже не одну неделю, конечно, перетруждает руку, которая всё время болит и ноет, почти весь участок привела в порядок, перекопала и т. д., на мою долю остаются розы, с которыми пока ничего не могу делать, т. к. заморозки до сих пор были слишком слабые и кутать кусты на зиму еще нельзя. Пытаюсь переводить — Сопротивление и Верлен поменялись местами, т. к. Лозовецкий уступил «очередь» Вайсману [1142]. Увы, Сопротивление никуда не годится (в смысле французского текста) — это тебе не Арагон. Нарочитая абракадабра, которую трудно и муторно распутывать; распутаешь — гольные вопли и сопли, какое уж тут сопротивление ! Измельчал народишко везде: и в этих стихах полное отсутствие мужского начала…

Насчет прожекта квартирного: очень уж сомнительно, чтобы дома получила обратно прежнее свое жилье: кто захочет — и на каком основании, и за чей счет — из него переселяться, причем явно на окраину? И чем тут может помочь депутат? Впрочем — поживем — увидим; я убеждена, что не это так то́ подвернется; теперь с квартирами куда легче, тем более с однокомнатными, может быть, и этот вариант удастся. — Орлов хочет собрать комиссию потому что она слишком давно бездействует, пообдумать издательские дела; насчет памятника елабужского считает, что мы правильно отказались от литфондовского «варианта» и что надо делать частным порядком. Готов помочь. Мустафин пишет, что заказ на приличный проект, изготовленный специалистами, равно как и сам памятник, может выполнить Казань ; действовать надо через татарское министерство культуры; вот тут и помогло бы толковое ходатайство от комиссии на имя ихнего министра; стоить памятник будет около тысячи новых рублей. Обо всем этом и прочем подумаем при встрече. Антокольский, кстати, написал по поводу этой истории разносное письмо Правлению СП (в результате не уверен, но решил пошуметь; в общем-то, конечно, пошуметь стоит!). Заходила Вика в штанах — вот уж кому противопоказано не менее, чем писание трудов о МЦ — была очень мила; пока что гуляет и спит, раскачивается на работу. Никаких острых моментов не касались: пили чай. Она, кстати, сказала, что в ИМЛИ есть два письма МЦ к Горькому [1143], из которых одно очень интересное — о Гельдерлине и о поэтическом мастерстве вообще. ИМЛИ переписывать не разрешает, но она переписала «и получилось неловко». Что, как, почему неловко — не расспрашивала. Но и о Вике — при встрече. Надеюсь. Приедем в последние дни месяца, а пока — уйма всяческой возни

Целуем Вас: Шушка шлет привет, Макс два пристроен хорошо и делает свое дело — ловит мышей!

С наступающим Новым годом, дорогой Соавтор! Пусть он будет мирным и добрым ко всем нам.

Желаем Вам, папе, маме, дяде Апету и тете-Пирожному доброго здоровья и радостей побольше!

Милый Рыжий, прибыли мы благополучно в свою латифундию, даже Шуша не орала в машине, будучи убежденной, что едет домой. Всю-то ночь я прокашляла и прозадыхалась, отвыкнув от тарусского влажного воздуха, который так роскошно действует на Ваши косы (?). Сверх всего, что постигла на подступах к пенсионному возрасту, приходится постигать еще и почем фунт астмы. Но в общем всё, как всегда, слава Богу.