Бекси Кэмерон - Секта. Невероятная история девушки, сбежавшей из секс-культа

– Я думаю, у нас два варианта, – вырывается у меня; надеюсь, в моих словах звучит хоть капля убедительности. – Первый – окучивать их. Делать, что они просят, снимать взрослых в гастрономе, интервьюировать и ждать, пока нам станут доверять достаточно, чтобы пустить на ранчо. Второй: послать подальше всю эту хрень, самим поехать на ранчо и ворваться туда.

– А мы точно знаем, что ранчо существует? – спрашивает Себ.

Вот так срабатывает газлайтинг: за несколько минут Малики заставил нас усомниться в самих себе.

– Да, – решительно говорит Джорджия.

– Нам давали его адрес? – уточняю я.

– Нет, они сказали, что отвезут нас от гастронома, – отвечает она.

Нас переполняет дикая, бешеная энергия. Так бывает, когда ты вымотан, находишься в пути и должен разогнаться от нуля до сотни километров в час. Я закрываю глаза и тру лоб пальцами, как будто пытаюсь втиснуть смысл в себя и ситуацию физически, и неожиданно перед моим внутренним взором возникает лицо Софи. Я думаю о том, что мы с ней чувствовали, когда были членами «Двенадцати колен», как они воздействовали на нас.

И это снова происходит.

– А что, если мы просто прокрадемся за ними сегодня вечером, когда они пойдут домой из гастронома? Проследим за ними до ранчо, – предлагает Себ.

Я обещала себе и моей команде, что это путешествие будет лишено опасностей, неопределенности и хаоса. Оно должно было стать более организованным, чем предыдущее. Однако часть меня в восторге от предложения Себа.

– Ну, в любом случае нам пора звонить Пазу. Давайте посмотрим, что он обо всем этом думает, – говорю я.

На съемках своих документалок Паз пару раз оказывался в очень неприятных ситуациях – от землетрясений в Японии до полярного круга, вспышек холеры и террористических атак. В сравнении с тем, что он пережил, мы с Джорджией и Себом просто прогуливаемся по парку. Я уверена, что он так же вдохновится идеей заняться сталкингом, как и мы.

– НИ ЗА ЧТО! – твердо говорит Паз. – Бекси, ты меня слушаешь?

Фу! Ненавижу, когда меня ругают, даже если это делает друг, который беспокоится обо мне.

– Я думала, ты будешь за, – ною я.

Тон Паза становится еще серьезнее, чем был до этого.

– Во-первых, вы в штате, где оружием владеет сорок процентов населения. Во-вторых, вы только что сказали мне, что они знают о вас больше, чем вы предполагали. Это зыбкая почва, Бекси. И в-третьих, они обманули вас, заставив напрасно ехать к ним три дня. И вы понятия не имеете, зачем им это. Бросьте вашу затею. Я, черт возьми, не шучу!

– Обломщик, – бурчу я, кладя трубку. Я легко улыбаюсь, но от его слов меня потряхивает. – Конечно, он прав, твою мать! – Я закатываю глаза.

Мы смеемся, азарт покинул нас, мы признали поражение. Напряжение спало, или, по крайней мере, мы больше его не ощущаем.

Сейчас, когда прилив адреналина ушел, я понимаю, что одеться амишами (и это лишь одна из пришедших нам в голову идей для маскировки) и заняться сталкингом религиозной группы – идея в духе «прежней Бекси». Новая Бекси знает, что есть более разумный способ раздобыть информацию. Должен быть.

Мы едем по городу без особой цели, вновь оказываемся у картонных домов, проплываем мимо «Желтого гастронома» и здания суда.

– Постой, там что, библиотека? Притормози!

Я выпрыгиваю из пикапа, одергиваю рубашку и вхожу.

Большая, просторная и ярко освещенная библиотека – первое место в Пуласки, которое дарит мне хоть небольшое облегчение. Старая леди за стойкой поправляет очки и произносит с американским акцентом:

– Доброе утро!

Я переключаюсь не думая, немедленно присоединяясь к ее выговору. Я говорила с таким акцентом все мое детство.

– Привет, как дела? Я пару дней в городе – поверить не могу, что тут происходило столько всего, – обращаюсь я к ней, к концу фразы уже жалея о своем акценте.

– Знаю, у Пуласки довольно интересная история. – Библиотекарша улыбается, и в уголках ее глаз появляются добродушные морщинки.

– Надеюсь, мне удастся увидеть что-то, связанное с ней.

Библиотекарша кивает, готовая помочь. Должно быть, сюда никто не ходит. Вообще никогда.

Я начинаю решительно:

– Вы знаете, где тут место основания ку-клукс-клана?

– Ну, это что-то вроде нашей легенды, – говорит библиотекарша. Она разворачивает карту. – Оно должно быть здесь, – добавляет она, указывая на улицу, где расположена адвокатская контора и та зловещая табличка.

– А как насчет Дороги слез?

– Вот, две точки, здесь и здесь. Все знают, где это. – Пухлые пальцы с печеночными пятнами отмечают места на карте.

– Спасибо, вы мне очень помогли, – говорю я и спрашиваю, чуть помешкав: – Еще, я слышала, тут есть ранчо «Двенадцати колен»?

– Вы имеете в виду гастроном, дорогая? – спрашивает она, подняв брови.

– Нет, я имею в виду ранчо, большое, там живет примерно сто пятьдесят человек. Мой друг как-то приезжал сюда и побывал там. – Я думаю, не зашла ли слишком далеко.

– Ах да! Ранчо Авраама, вы хотите сказать? На окраине города?

Сердце начинает биться чаще, я стараюсь казаться безразличной.

– Ага.

– Сейчас, оно вот здесь, – достав ручку, библиотекарша отмечает точку на карте.

БИНГО! Я смотрю, как она записывает для меня адрес.

– Есть, – заявляю я, вернувшись в пикап.

– Ты это сделала? Так просто? – спрашивает Джорджия.

– Угу, оракул сказал свое слово [39] «Оракул сказал свое слово» – вероятно, Бекси цитирует фильм «Триста спартанцев». . Столетняя бабуля обскакала «Гугл».

– Поехали сейчас? – говорит Себ.

– Нет, мне был нужен этот адрес, чтобы я знала, что мы не сумасшедшие. Пока мы будем делать то, что хотят «Двенадцать колен». Станем снимать в кафе.

Джорджия сомневается:

– Разве это не пустая трата вре…

– Возможно, – перебиваю я. – Но теперь у нас есть выбор. Мы же все равно здесь, так почему не поиграть? Вреда от этого не будет.

Однако, договорив, я задаюсь вопросом, как много времени мы с Софи потеряли благодаря подобным надеждам.

Все в гастрономе – запах пищи, музыкальные инструменты – отбрасывает меня назад во времени, в мой прошлый приезд. Я с изумлением осознаю в какой-то момент, что подпеваю группе, которая играет, поскольку знаю слова их песни. Они, как и мелодии этих песнопений о Вавилоне, Конце времен и Яхшуа выжжены у меня в подсознании.

Все, у кого мы берем интервью, как будто читают ответы по бумажке. И насколько же это жутко видеть. Они все словно побывали на брифинге на тему «Нет никакого ранчо». Пока они твердят, что это фантазия, я не перестаю сжимать сложенный клочок бумаги с адресом, лежащий в заднем кармане. Мне нужно чувствовать его. Он связывает меня с реальностью.