Патрисия Познер - Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса

Суд не только мотивировал Лангбайна и других выживших, но и в целом оказался неожиданно влиятельным событием. Показания некоторых свидетелей привели к обнаружению доктора Хорста Фишера, коллеги Капезиуса по Освенциму, который практиковал в Восточной Германии. Фишера арестовали, осудили и признали виновным, и в 1966 году он стал последним человеком в Германии, казненным с помощью гильотины.

Франкфуртский суд также дал Фрицу Бауэру возможность завершить несколько связанных с ним расследований. С 1966 по 1971 годы Бауэр провел еще три небольших суда по преступлениям Освенцима: он привлек к ответственности несколько главных капо из Освенцима и Моновица. Самым высокопоставленным обвиняемым стал доктор Хорст Шуман, проводивший жестокие стерилизации в женской больнице Освенцима. Шуман бежал от правосудия и скрывался в Гане до ноября 1966 года, пока правительство не выдало его Германии (через полгода после начала процесса его выпустили из тюрьмы из-за «слабого здоровья»; он прожил на свободе ещё 11 лет).

Освенцимский суд снова разжег в обществе многолетний спор, может ли срок давности быть применим к нацистским преступлениям. В Западной Германии в 1945 году ограничением по осуждению за убийство было 20 лет. В 1965 году, когда этот срок должен был истечь, его временно продлили, чтобы можно было вынести вердикт по делам, начатым Бауэром. Но он и многие другие воспользовались историческим судом над Капезиусом и его коллегами-эсэсовцами в качестве прецедента и продолжили яростную борьбу за отмену ограничений привлечения к ответственности за убийства, произошедшие в Третьем рейхе. В 1979 году этот закон наконец вступил в силу.

Капезиус вернулся в тюрьму и принялся работать над апелляцией. Жена и дочки часто его навещали, как и некоторые старые друзья, в том числе Штоффели. Но звонил он чаще всего своим адвокатам, как и во время суда. Капезиус пытался помочь им: пересматривал свое дело, все обвинения, искал причины, по которым можно было бы сказать, что вердикт нарушает закон.

Двадцать четвертого января 1968 года, отсидев чуть меньше 2,5 лет из 9 полагавшихся, Капезиус освободился, пока его апелляция находилась в процессе обработки; это решение Верховного немецкого суда поразило всех. Суд, отметив его устоявшийся аптекарский бизнес и проживающую в Германии семью, решил, что с его стороны не будет попыток побега. Также суд принял аргумент его адвоката, что 4,5 года Капезиус уже провел в заключении с момента ареста до вынесения приговора [539] «Nazi Convicted of Auschwitz Murders, Released After Three Years of Prison», Jewish Telegraph Agency, January 25, 1968; «Nazi Free on Appeal», The Kansas City Times (Kansas City, MO), January 24, 1968, 70. . За несколько недель до 61-го дня рождения Капезиус покинул тюрьму. Это вызвало гнев и недовольство команды Бауэра, выживших узников и прессы.

Но Капезиус чувствовал себя победителем. Его адвокат, Латернсер, был прав, когда сказал, что он больше не вернется в тюрьму. Конечно, аптекарь предпочел бы увидеть, что вердикт суда в отношении него аннулирован, что он признан невиновным, но все же отсидеть меньше трех лет вместо 9 было приятно. После освобождения Капезиус впервые появился на публике на концерте классической музыки в Гёппингене. Как только он вошел в зал, присутствующие разразились аплодисментами [540] Karen Schnebeck, «Neue Ausstellung zum 25-Jahr-Jubiläum; Jüdisches Museum in Göppingen», Stuttgarter Zeitung, April 28, 2016, 22. .

Фритци, которая всегда чувствовала себя в Германии не в своей тарелке, сначала предложила мужу уехать и начать новую жизнь за границей. Ей не терпелось вернуться домой в Трансильванию, но туда путь был закрыт, так как смертный приговор, вынесенный Капезиусу в его отсутствие, все еще был в силе. И, что не менее важно, Капезиус сам не хотел уезжать из Германии, ставшей ему домом. Он и без того столького лишился и прошел через суд, чтобы сейчас просто собрать вещи и уехать. Теплый прием соседей и внезапная кончина Бауэра в 64 года от сердечного приступа отчасти усилили убеждение Капезиуса, что покидать Германию не стоит.

Но в первую очередь им двигало нежелание снова расставаться с детьми, столько лет проведя в разлуке. Семья медленно пускала корни на западе. Старшая дочь, Мелитта, училась на инженера в Штутгартском техническом университете, куда подавал документы Капезиус после войны (в следующем году она получила диплом механического инженера и переехала в Людвигсбург, где нашла работу на фирме Mann + Hummel ). Средняя Ингрид, пока отец был в тюрьме, получила докторскую степень в биологии и естественных науках в одном из древнейших и престижных немецких образовательных учреждений – Университете Эберхарда Карла в Тюбингене. Пока Капезиус привыкал к жизни свободного человека, Ингрид пошла на курсы повышения квалификации (через год после его освобождения она присоединилась к педагогическому составу кафедры биологии Гейдельбергского университета). А младшая, Криста, решила пойти по стопам отца и отучилась на фармацевта (она устроилась в аптеку в Швебиш-Халле, в часе езды от дома родителей).

Дочери тоже хотели остаться все вместе в Германии. В сознательном возрасте они видели отца только в тюрьме и на суде, а теперь, когда он вышел на свободу, у них наконец появилась возможность узнать его поближе [541] Мелитта Капезиус ушла из Mann + Hummel в 1992 году и позже стала председателем самой крупной ассоциации трансильванских саксов в Германии, культурной организации этнических немцев из Румынии. Ее мать Фредерика была активной участницей группы. Мелитта скончалась в 2013 году. Ингрид Эссигман-Капезиус стала профессором биологии Гейбельбергского университета в 1980 году и занимала эту должность 20 лет. Ее научные работы публиковались и пользовались популярностью. Криста Эйсер – единственная дочь, полностью сменившая фамилию – работала аптекарем и ушла на пенсию в 2014 году. Автор вышла на контакт с Ингрид и Кристой, но обе отказались от интервью и какого-либо сотрудничества. Однако отказываясь, Ингрид дала несколько комментариев, в том числе, что «все, что было сказано в прошлом, извратили до лжи». Она рассказала, что в Клуже, где они с сестрами выросли, «царила гармония между разными этническими группами». Ингрид добавила, что «он сам ни за что не отправился бы туда [в Освенцим]. Он хотел помогать людям». Один из ближайших ассистентов ее отца, чьего имени она не могла вспомнить (она имела в виду Фрица Петера Штрауха), был евреем и, как она сказала, стал бы свидетелем доброты ее отца, если бы не скончался до начала процесса. .

Следующие 17 лет, вплоть до смерти Капезиуса в возрасте 78 лет, 20 марта 1985 года, они с женой вдвоем жили в том самом доме в Гёппингене, который был куплен в начале 1950-х (после Фритци жила там одна до собственной кончины в 1998 году). Пара вернулась к содержанию аптеки и магазина, однако Капезиус, лишенный степени, больше не имел права выдавать лекарства по рецепту.