Михаил Талалай - Княжна Голицына – принцесса моды

Алан Фридман в октябре 1987 года брал у меня интервью об отношениях Джанни и Памелы Черчилль: «На своем сверхпышном диване, в прекрасном салоне, где легко дышится, в помещении палаццо XVI века, в двух шагах от площади Венеция, княгиня Ирина Голицына, великая создательница моды и подруга семей Аньелли, Кеннеди и многих других, попивает виски и вспоминает прошлое. Мы начали беседу в шесть тридцать после полудня, черный пудель княгини играет здесь же в комнате, полной китайских ваз, занавесок и старинных предметов». «Как выглядела французская Ривьера в 50-х годах?», – спросил меня Фридман. И я ответила: «В Болье были сплошные праздники. Те, кто не был гостем Джанни на вилле Леопольда, останавливался в “Ла Резерв” или других местах. Когда Джанни был с Памелой, мы только и перебегали с одной виллы на другую. Связь с Памелой была очень важна для Джанни. В ее компании он становился более открытым и не таким провинциальным. Она учила его разным вещам, например, как принимать гостей, как выбрать мебель, развивая его вкус и прочее».

Да, думаю, Памела во многом помогла ему, если Джанни и стал культурным человеком рафинированного вкуса, заслуга в этом, безусловно, ее – умнейшей женщины. У Памелы Черчилль было четыре мужа. Мы с ней оставались близкими подругами, и каждый раз, приезжая в Нью-Йорк, я навещала Памелу, а она всегда просила рассказать что-нибудь о Джанни. Осенью в Рим, наконец, прибыли балерины Большого театра из Москвы, которых с нетерпением ожидала столичная публика. Я посетила их премьеру, потом сходила на спектакль еще раз. Я была в восторге от мастерства Майи Плисецкой. Она чудесно танцевала «Умирающего лебедя». Я была в театре с моим мужем, его деверем и сестрой Иоландой. Оставив их, я побежала в артистическую комнату. Дверь была открыта. Плисецкая была поражена, когда услышала, что я говорю по-русски. Я представилась и сказала о чувствах, которые испытала, и добавила, что хотела бы частично вознаградить ее за ту радость, что она мне доставила. Мы начали беседовать, и я предложила сшить для нее костюмы. Мы решили встретиться через несколько дней. Потом я пригласила ее на обед вместе с премьером русского балета Марисом Лиепой. Пришли также Франко Дзеффирелли, Франко Росселини, Марина Чиконья и другие друзья.

Плисецкую поселили в жалкий отель недалеко от вокзала. Ее крошечная комнатка была украшена только подаренными цветами. Я устроила дефиле специально в честь ее и других русских танцоров. Майя, забавляясь, участвовала в вернисаже, показав несколько нарядов. Она привязалась ко мне, но потом это стало просто наваждением. Она была деспотичной, у нее был адский характер. «Хочу это, хочу то», – понятно, что я не брала с нее денег, но она принимала это как должное.

Из Америки до нас дошли хот-пантс, так «Уимен’з вэар дейли» в 1970 году назвал очень короткие штанишки или шорты. В те дни я объясняла: «Мне никогда не нравились излишества, и я ненавижу вульгарность. Думаю, что подобно тому, как макси стала реакцией на мини, так и шорты сегодня явились реакцией на макси. Мини-юбка стала вульгарной и нарушила смысл пропорций: и отсюда триумф стиля макси, который я лично считаю ужасным и малопрактичным. Сперва было общее опьянение, а потом девушки обнаружили, что своими макси они подметают землю и вдобавок рискуют упасть. Портные запустили тогда короткие штанишки взамен мини-юбок, их легче одевать, кроме того они лучше скрывают бедра».

Представленные в моих коллекциях шорты-буфы заканчивались над коленками, их можно было принять за широкую юбочку. «Ирина Голицына спасла моду на короткие панталоны», – гласили заголовки в испанской печати. Шорты купила Ира Фюрстенберг, но в бутике: она не хотела идти на большие расходы ради одежды, которая, по ее убеждению, не должна была долго оставаться модной. София Лорен заявила, что она могла бы такое надеть, но только в деревне. Я же выходила в шортах на своем вернисаже.

Кроме моды на шорты, в тот сезон пошла мода на обнаженное тело – «ньюд лук». Мое мнение было следующим: «Я не против либерализации костюма, я против плохого вкуса. Обнаженное тело не будет оказывать эффекта на мужчин, если станет привычным. Прозрачность одежды, как я понимаю, оставляет минимум для иллюзии. Но и прозрачность не должна быть вульгарной. Мы изготовили несколько моделей «ньюд лук». О них говорят, и фотографии появляются в журнале «Лайф», но ни одной из них не продаем.

Обложка книги «Жаклин Кеннеди: годы в Белом доме»

В апреле вышла книга «Жаклин Кеннеди: годы в Белом доме», написанная журналисткой Молли Тейер. Фотография на обложке была сделана мной во время уик-энда, проведенного в Атоке, на вилле Кеннеди в Вирджинии. Она входит в число известных снимков, из-за которых меня преследовали журналисты, надеясь их приобрести.

Та же Жаклин попросила разрешения опубликовать фото, и я пошла на это, но при условии, что буду упомянута в книге не как стилистка, а как фотограф! На этих фото Джеки одета в черную бархатную шапочку, черную водолазку «дольче вита», брюки белого цвета для верховой езды и черные сапоги. У ее ног овчарка Шкипер. На втором плане Джон отдыхает в шезлонге, покуривая сигарету. На нем защитные очки, темная майка и белые брюки. Проигрыватель дополняет эту сцену последнего уик-энда, который я провела вместе с Кеннеди.

В 1971 году телевидение посвятило серию передач успехам Гарбо в кинематографе. Это возродило ее миф. В моем показе мод участвовала одна манекенщица, поразительно похожая на актрису и загримированная под нее – тонкие брови, густая тень у глаз, чтобы придать драматизм взгляду, разумеется, все это с использованием макияжа «Княгиня Голицына». Прическа собрана на затылке мягкими волнами, соответствующая одежда – мужской костюм, мужская рубашка и карманный платочек, какие были в гардеробе «божественной». Валентино тоже вдохновился ее прической из кинофильма «Королева Кристина».

В 1971 году Сильвио и я должны были искать новое жилище. Подруга моего мужа позвонила и сообщила, что, возможно, ей удалось найти то, что мы искали: квартиру на Тринита дей Монти с таким же в точности видом, как из нашего дома на улице Грегориана. Как только я переступила порог дома, меня покинули сомнения: это была самая красивая квартира, которую я когда-либо видела. Каждое окно напоминало картину. Прямо под носом у нас оказался собор Св. Петра. Я сразу же позвала архитектора Ренцо Монжардино, сценографа многих фильмов Дзеффирелли, и попросила его запроектировать своего рода «зимний сад», что-нибудь, что напоминало бы мне русскую дачу. Мы быстро поняли друг друга, я говорила, он набрасывал эскизы. Я купила комплект мебели из бамбука, мы поставили на пол кокосовую пальму, растения и зеленые листья были нарисованы даже на зеркалах, отражавших в каждом углу прекрасную панораму, которую можно было видеть из окон.