Константин Ливанов - Записки доктора (1926 – 1929) [litres]

И вы, братіє и други! Поддерживайте своими молитвами, утішайте своею любовію, ободряйте и подкріпляйте своими совітами мой тоскующей духъ. Какъ-то легче чувствуется на сердці, когда замічаегпь сострадальческій взоръ, на тебя устремленный, и слышишь ласковое, сочувственное и задушевное слово. Будьте отцами, матерями и друзьями малюткамъ моимъ: малы еще они и не разумны; поэтому и много нужно положить на нихъ трудовъ и заботь, что бы поднять ихъ на свои ноги.

Матерь Божія! Твоему предстательству и заступленій) вручилъ я этихъ малютокь. И я вірую, что Ты, любвеобильная Мать сиротъ, не оставить ихъ безпомощными на скользкомъ, только етце начинающемся жизненномъ пути ихъ, но защитишь, поддержишь и спасешь ихъ, змісті со мной, ими же Ты, Преблагословенная, віси судьбами! Аминь.

29 Апреля 1880 г.

IV.

Во вторый годичный день, на могилі,

Христосъ воокреое!

И легче станетъ на сердці, когда надъ могилой, въ которой сокрыто все счастіе жизни земной, ’ услышишь пініє этой побідной пісни церковной: „Христосъ воскресе!“И прояснится– слезой затуманенный взоръ и въ душу больную надежда вольется. И слышишь, какъ будто кто говорить: „нетоскуй – безнадежно, но вірь-и живи, страдай – и кріпись, молись – и надійся·—и Воскресшій тебя воскресить для жизни – гді ніть ужъ страданій, болізней, но вічньїй покой, безконечная радость, блаженство. И легче станетъ на сердці…. И живешь этой надеждой, и плачешь, и молишься, у Бога прося подкріпленія. Ахъ, какъ тяжела, какъ страшна и опасна эта жизнь одинокая! Вамъ, – братья, незнать, никогда не понять этой жизни и дай Вогъ, чтобъ не знать вамъ ее никогда! Везъ вірн, безъ Bora– самому человіку, – никогда этой жизни не вынести! И люди не вірять, и люди не знаютъ, что есть для него помощь небесная, немощь природы его укріпляющая. Люди не знаютъ: сколько слезъ пролито у вдовца – горемыки въ два года жизни безъ друга·—любимой жены! Відь это не видно; відь плачешь въ тиши – для себя, не для нихъ и для виду, а тоскуешь одинъ, обливаясь слезами. Да, пожаліть отъ души, помолиться, добрымъ словомъ, совітомь ободрить, утішить – не много найдется кого, а посудить, посміяться и обидной, двусмысленной шуткой бросить въ лицо – много такихъ. Да, тяжела и горька эта жизнь одинокая! Слава Богу, что діти есть у меня: *) есть о комъ позаботиться, для кого потрудиться, пожить, для кого порадіть и кого всею душою любить. Посмотришь на нихъ, приласкаешь малютокъ, по головкі погладишь, обоймешь, поцілуешь, на лицо поглядишь – и дорогій черты далекаго друга увидишь, узнаешь, – и легче станетъ на сердці, и душа не черствіеть, и въ сердці не глохнетъ чувство святое любви. А скуку замітять: обнимаютъ, ляскають, цілують, на шеі повиснуть: „милый папа, не плачь!“– и улыбнешься, невольно, малюткамъ сквозь слезы. Есть у меня пісня любимая: про тоску она мою говорить, – такъ и піть ее никому не дають: „все папа плачетъ по мамі!“—въ слезахъ говорять. А вамъ-то жалко ли мамы? – спросишь малютокъ. Затуманятся, слезками глазки подернутся и— „жалко!“—чуть слышно промолвятъ и припадуть головкой ко мні. Дорогія малютки! Бідняжки сиротки! Скучно безъ мамочки?!

Ахъ, другъ ты мой милый, другъ мой далекій! Какъ тяжело, какъ больно мні жить безъ тебя! Видишь ли слезы мои и – что я тебя все также люблю, по теб'Ь все также страдаю – знаешь ли ты? О, другъ мой любимый, другъ незабвенный: молись за меня!

Тяжело мні, Господи! Ты самъ это видишь, Ты самъ это знаешь. Я не роищу на Тебя. Да будетъ Имя Твое Святое благословенно, что Ты посбтилъ меня горемъ, печалью! Но я – слабый, немощный человікь и не могу не грустить. Помоги же мні, Боже, въ подвигЬ трудномъ, что бы непасть мні подъ бременемъ тягостной ноши моей!

Братіє и други! Молитесь, что бы Господь укріпить немощь мою Своею всесильной Десницей. Молитесь и за душу друга моего, что бы Всевишній уиокоиЛъ ее въ царствіи небесномъ! Любовь ваша ко мн’Ь и къ умершей подругі моей и молитва ваша за меня и за нее будуть здісь моимъ утішеніем'ь въ горькой жизни моей! Аминь.

29 Апреля 1881 г. Послі 40-го дня, снилось мні разсказывала М. I. 3., что я пришла на кладбище и здісь явилась мні; матушка А. В-на и, указывая на свою могилу, сказала мні, что бы и я озаботилась приготовить для себя могилу въ этомъ же місті; „это місто хорошее“ добавила она. [102] Наиротивъ главнаго алтаря літней церкви. )

– Я, матушка, боюсь умирать, возразила я на эти слова.

– Что же ділать? И я боялась умирать и вотъ умерла.

– Имеете ли вы, матушка, общеніе съ здішнимъ міромь?

– Да, иміемь; [103] При другомъ сновидініи той же особі—Г. 3-ной, бывшемъ panie 40 дня, покойная сказала, что умершіе знаютъ все, что ді– лается на землі,-знаютъ и гріхи живущнхъ на ней. [98] ) и я каждую ночь хожу къ дітямь.

– Что же о. А-ръ ничего мні объ этомъ не сказывалъ? удивилась я.

– Онъ этого не знаетъ.

– А хорошо ли вамъ, матушка, на томъ світі? – Хорошо, любимый человікь и другіе молятся за меня Богу.

Этотъ разговоръ такъ подійствоваль на меня, что я вдругъ проснулась, – и что же вижу? – Возлі постели моей, въ білом'ь чепці, стоить умершая матушка. Я, вообще, не трусиха, – но, признаюсь, это видініе такъ поразило меня, что я закричала и, на крикъ мой, прибіжала моя горничная, которую я и оставила въ своей спальні; но послі того долго, часа два, не могла заснуть.

На другой день, я дала себі слово отслужить паннихиду по матушкі, на ея могилі. [104] Что и было исполнено въ первое же воскресенье. )

Кромі разсказаннаго здісь сновидінія были другія подобныя сновидінія нісколькимь лицамъ родственнымъ и не родственнымъ умершей и во всіхь ихъ видится одно: усопшая идетъ къ дітямъ или же дітей приводять къ ней, при чемъ, на занимающій всіхь вопросъ: хорошо ли ей на томъ світі? – всімь отвіть одинаковый: „хорошо за поминовеніе.“

Вічная тебі память, добрая подруга и ніжная мать! И въ семьі, и среди народа ты оставила по себі добрую память. А потому добрымъ словомъ, крестнымъ знаменіемь и искренней молитвой поминаетъ тебя и семья и народъ. [105] Покойная была оспопрививательницей; при чемъ, за труды и хлопоты, довольствовалась только теми приношеніями, какія въ самыхъ скромныхъ размерахъ предлагались ей усерд1емъ родителей; но во многихъ случаяхъ эта услуга человечеству делалась даромъ, по бедности крестьяне. Ilo этому уже одному потеря „матушки“ денна для народа. „Когда-то еще изъ города пр1едетъ оельдшеръ, да привьетъ оспу детямъ, а тутъ она была подъ руками!“ )

Священникъ Александръ Ливанові.

Священник Александр Николаевич Ливанов. Начало XX века