Андрей Дельвиг - Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг. [litres]

В короткое время, проведенное мною в Москве, я несколько раз виделся с Закревским и был у него раза два в его летнем местопребывании, селе Ивановском. Закревский, в разговорах со мною, очень жалел о покойном Максимове, но не делал никакого намека о предположении назначить меня на его место. Вскоре после того, что я вернулся в Петербург, приехал туда и Закревский, который, позвав меня в свой дом, ныне принадлежащий графу Зубову, против Исаакиевского собора {461}, просил меня принять место начальника Московских водопроводов, сказав, что Клейнмихель не будет этому препятствовать в случае моего согласия. Увидав, что это дело порешенное между Закревским и Клейнмихелем, я нашел лишним отговариваться. Кроме того, следующие причины побуждали меня принять предложение Закревского: жена моя постоянно любила московскую жизнь более петербургской; все ее знакомства с ребяческого возраста были в Москве, новых же знакомств она не любила и не делала; здоровье моей жены в Петербурге с каждым годом все более и более расстраивалось; я рассчитывал, что жизнь в Москве будет нам стоить дешевле, и что я буду по новому месту, сверх содержания по чину полковника в 1340 руб., получать добавочных 1400 руб., каковые получал Максимов. Но я ошибся в обоих последних предположениях: я не мог жить в Москве так, как жил в Петербурге, и через это, несмотря на то, что и квартира и съестная провизия были в Москве дешевле, расходы мои увеличились против расходов в Петербурге; из добавочных 1400 p., которые получал Максимов, оказалось, что 700 руб. он получал по штату, как начальник Московских водопроводов, а другие 700 руб., выдававшиеся ему из городских средств в вознаграждение за наблюдение за действием водопровода до утверждения означенного штата, – были при нем оставлены и по назначении его начальником Московских водопроводов. Я же по штату имел право только на первые 700 руб., и только спустя два года после моего назначения, с каждым годом затрудняясь более и более в средствах к жизни, я добился от Закревского выдачи мне, по примеру Максимова, и других 700 руб. из городских сумм, на что Закревский, через Клейнмихеля, исходатайствовал Высочайшее соизволение.

25 июня 1852 г. я назначен, приказом главноуправляющего путями сообщения, начальником Московских водопроводов с оставлением при главноуправляющем. По Высочайше утвержденному штату Московских водопроводов, о назначении в эту должность объявлялось в Высочайших приказах; мое же назначение в эти приказы не было внесено, вероятно, потому, что Клейнмихель не хотел напомнить обо мне Государю, раздраженному против меня за дело Вонлярлярского. Управление Московскими водопроводами, а следовательно, и начальник их, по штату были подчинены правлению IV округа путей сообщения. Максимов и по назначении начальником водопроводов оставался членом общего присутствия этого правления. Оставление же меня по особым поручениям при главноуправляющем поставляло меня в независимое от правления положение, подобное тому, в котором я находился к правлению IV округа путей сообщения в бытность мою заведующим участком Нижегородского шоссе в пределах Нижегородской губернии. По утвержденной Клейнмихелем инструкции, искусственная и распорядительная части по водопроводам были мне поручены независимо от правления IV округа, которое обязано было только поверять представляемые мною по водопроводным работам технические сметы, производить по моим требованиям торги на работы и материалы, исчисленные по этим сметам, хранить водопроводные суммы и уплачивать из них деньги по засвидетельствованным мною квитанциям. По водопроводным делам, рассматриваемым в общем присутствии правления, я участвовал в оном с правами члена присутствия. С назначением меня начальником Московских водопроводов я должен был перевезти в Москву все свое имущество, которое месяца два перед тем было перевезено на новую квартиру. Эти расходы были очень чувствительны и без того очень тощему моему карману.

В мае умер Ф. Е. Гурбандт, у которого я жил в Смоленске. Он буквально не оставил ни копейки состояния, так что вдова его осталась без всяких средств к жизни. Она переехала в Петербург, не зная, что делать {из себя}; мы пригласили ее жить у нас в Москве, куда она с нами в одном вагоне и переехала.

Последнее время, проведенное мною в Петербурге, я часто бывал у Клейнмихеля, который это лето жил в Царском Селе, в так называемых Китайских домиках, построенных близ большого дворца. В одну из поездок моих в Царское Село ехал со мною в одном вагоне коммерции советник Харичков {462}(умер в 1881 г.), который сказал мне, что Клейнмихель докладывал в этот день Государю положение о коммерческом агенте при железной дороге между двумя столицами, по которому агент избирался на 12 лет главноуправляющим путями сообщения и утверждался Государем, и что он представлен Клейнмихелем на это место. Не зная, состоялось ли Высочайшее повеление об его назначении, он просил меня узнать об этом у чиновников, живших с Клейнмихелем в Царском Селе. По приезде моем к последнему, он мне немедля объявил, что Харичков утвержден агентом, и, узнав, что он ожидает моего об этом извещения, послал за ним. Назначение коммерческого агента при железной дороге между двумя столицами было вызвано тем, что первые полгода со дня открытия этой дороги количество отправленных по дороге грузов было весьма незначительно, и отправители грузов беспрерывно жаловались на разные беспорядки при приеме, перевозке и сдаче грузов, каковые жалобы неоднократно рассматривались в технической комиссии при Департаменте железных дорог, в которой я был членом. Однажды я заявил, что едва ли при казенном управлении можно будет ожидать скорого увеличения перевозки грузов по железной дороге и избежать возникших беспорядков, и что удобнее было бы поручить заведывание отправляемыми грузами особенным агентам, избираемым петербургским и московским купечествами, на обязанности которых было бы и привлечение грузов на железную дорогу, за что они могли бы получать известную премию. На это заявление о пользе коммерческих агентов при железной дороге было обращено внимание, но оно приведено в исполнение вовсе несообразно тому, как оно предполагалось мною. Составлено было положение не об агентах, а об одном коммерческом агенте при железной дороге; выбор его предоставлялся не петербургскому и московскому купечествам, а главноуправляющему путями сообщения. В положении были введены разные пункты, долженствовавшие иметь большое влияние на ход торговли; некоторые из них были для нее стеснительны; при составлении этого положения не только не были призваны для совещания депутаты от купечества, но даже оно представлено было на утверждение Государя без предварительного сношения с министром финансов или с каким-либо другим министром. Несмотря на это, оно было утверждено Государем, за одним исключением, именно, повелено было Клейнмихелю о том, в каком классе будет числиться коммерческий агент, представить на утверждение через Комитет министров. В проекте положения ему назначался V класс, т. е. право носить белые суконные штаны при мундире, чего очень хотелось Харичкову. В Комитете министров агенту присвоили VI класс, при мундире которого белых штанов не полагалось. {Итак, положение о перевозке грузов между столицами, имевшее влияние на торговлю всей Империи, никем из компетентных лиц не обсужденное, было немедля утверждено Государем, а только назначение класса для должности коммерческого агента его затруднило, и он потребовал коллегиального обсуждения столь важного предмета.}