Андрей Дельвиг - Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг. [litres]

Фасад фонтана у Самотецкого пруда. Чертеж сей как одобренный уже его сиятельством должен быть принят в руководство при производстве работ и составлении смет по устройству фонтанов в г. Москве. 27 июля 1854 года. Начальник отделения Департамента проектов и смет полковник (нрзб.). Столоначальник (нрзб.) Проектировал архитектор Левестам. Начальник Московских водопроводов инженер-полковник барон Дельвиг. Из фондов музея воды, АО «Мосводоканал»

Петровский фонтан работы Джованни Витали. 1835 г. Воскресенская (совр. Театральная) площадь. Фонтан выполнял роль водозаборного бассейна, куда подавалась питьевая вода из Мытищинского водопровода

Фото из книги Н. С. Ашукина «Ушедшая Москва» (М.: Моск. рабочий, 1964), датировано 1880 г.

Лубянская площадь в Москве осенью. С картины И. А. Пелевина . 1894

В центре Никольской (Лубянской) площади виден водоразборный фонтан (построен также Джованни Витали в 1835 г.)

Музей истории и реконструкции Москвы (ныне Музей истории Москвы)

{В IV главе «Моих воспоминаний» я упомянул, что} после смерти в 1847 г. дяди моего князя A. A. [ Александра Андреевича ] Волконского вдова его Софья Васильевна поселилась в Бородинском монастыре, в котором были похоронены ее муж и последний их сын. Она не намерена была постригаться в монахини, а купила в монастыре домик, в котором полагала окончить свою жизнь. После смерти игуменьи этого монастыря, известной Маргариты Михайловны Тучковой {477}, которой муж был убит в Бородинском сражении, Московский митрополит Филарет {478}в сентябре 1852 г. вызвал княгиню Волконскую в Москву и объявил ей свое желание назначить ее игуменьею. Волконская заявила митрополиту, что она никогда не полагала быть не только игуменьею, но и монахинею; несмотря на это, митрополит приказал ей немедля говеть с тем, чтобы причаститься в его крестовой церкви, а между тем во время говенья бывать у него. Волконская уверяла митрополита, что не может сдержать обета монахинь относительно забытья всего мирского, а именно, она всегда будет помнить своего покойного мужа и по-прежнему любить как своих, так и его родственников. Митрополит отвечал, что она будет исполнять все требуемое «по возможности», и так успел подействовать в одну неделю на эту женщину с сильным характером, что постриг ее в субботу в монахини, а в воскресенье посвятил в игуменьи. {Я не хотел видеть неприятного обряда пострижения в монахини, но в воскресенье поехал в крестовую церковь.} Митрополит, вручая тетке моей посох, сказал речь по обыкновению так тихо, что ее никто не слыхал. Зная, что монахини в первые дни после пострижения не должны ни с кем говорить, я хотел уехать, но тетка моя прислала меня просить подойти к ней и сказала мне с неудовольствием:

– Ты хотя и близко стоял, но верно не слыхал того, что мне сказал митрополит; он учил меня не гордиться; чем же гордиться после того, что они меня всю оборвали.

Перед отъездом в монастырь, она сказала митрополиту, что по болезненному состоянию не может кланяться ему в ноги, как делают другие игуменьи, потому что если бы она поклонилась ему до земли, то не могла бы встать, и ему пришлось бы ее поднимать.

Предшественница ее, Маргарита Тучкова, была женщина светская; в монастыре не было никакого порядка; монахини уходили, куда и когда хотели, а в ее собственной келье допускались музыка, светские песни и танцы; с другой стороны, Тучкова имела значение при Высочайшем дворе и умела собирать большие подаяния для монастыря; она была восприемницей при миропомазании Великих Княгинь Марии Александровны (впоследствии Императрицы) и Александры Иосифовны; между разными подаяниями на монастырь она получила от одного Пономарева н15 тыс. р. Волконская, по посвящении игуменья Сергия, и в светском быту удалялась от света, а более молилась; по посвящении же своем, она совершенно предалась богомолью и управлению своим монастырем. Упросив митрополита, чтобы он ее не назначал для тех придворных торжеств, в которых участвовала ее предшественница, она строго требовала от монахинь своего монастыря исполнения принятых ими на себя обязанностей и не позволяла им без особого разрешения выходить за ограду монастыря; конечно, пение светских песен и пляски прекратились.

Воскресенский фонтан (в районе современной Манежной площади, недалеко от входа в Александровский сад). Фонтан находится в центре кадра около скопления повозок рядом с будкой

Открытка начала XX в.

Монахини были очень недовольны, жаловались епархиальному начальству, и до 50 из 200 монахинь перешли в другие монастыри; доходило до того, что били стекла в келье игуменьи. Недолго митрополит относился к ней милостиво; вероятно, наущенный своими приближенными, которым игуменья Сергия не кланялась и не делала подарков, он, призвав ее в Москву, выговаривал за ее слишком строгие от монахинь требования. Она отвечала, что требует только положенное по монастырскому уставу; на замечания митрополита, что этот устав писан за несколько сот лет и что теперь трудно его применять, она отвечала, что пока не будет изменен этот устав подлежащею властью, она будет требовать строгого его исполнения, и что не желающие исполнять устава могут выйти из монастыря. Филарет, как большой деспот, не мог быть доволен ее возражениями; он посвятил ее в игуменьи, вероятно, не зная самостоятельности ее характера и полагая, что она, как княгиня Волконская, урожденная княжна Урусова, имеет большие связи и богата, а следовательно, может употребить много денег на монастырь. Митрополит, узнав ее короче, вероятно, сознал, что он впал в ошибку. Состояние ее было весьма незначительно; она его употребила на монастырь и, в особенности, на построение храма при монастыре, начатого ее предшественницей, но, когда ее капитал оказался недостаточным для окончания постройки храма, она обратилась за помощью к митрополиту, так как считала выманивание подаяний у светских людей неприличным. Митрополит приказал ей поехать к вышеупомянутому Пономареву и на ее замечание, что трудно просить человека, сделавшего уже столь большое пожертвование, о новом пожертвовании, он требовал от нее этой поездки, как послушания, и приказал немедля явиться к нему с донесением о результате, уверяя, что он будет удачен. Пономарев дал полуимпериал, и когда митрополит, по приезде к нему игуменьи, спросил о результате, она раскрыла ладонь руки и показала лежавшую в ней монету.