Андрей Дельвиг - Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг. [litres]

По одной из статей статута ордена Св. Георгия, военнослужащие, не получившие этого ордена за военные подвиги, имели право по прослужении 25 лет в офицерских чинах получить 4-ю его степень с надписью «за 25 лет», если они участвовали в походах и сражениях против неприятеля. Я слышал, что в бытность Императора Александра II Наследником, он находил правильным отменить эту статью статута, а так как в июне 1855 г. исполнялось 25 лет моей службы в офицерских чинах, то я просил дежурного штаб-офицера штаба корпуса путей сообщения подполковника Демора {560}(умершего в 1873 г. в чине генерал-лейтенанта), чтобы он доставил мне сведение о времени действительной моей службы, за исключением нахождения в отпусках, и с зачетом походов против неприятеля, которые уменьшали 25-летний срок для получения Георгия 4-й ст. Демор мне прислал вычисление моей службы к получению этого ордена и вместе приказ с Высочайшим повелением от 15 мая 1855 г. об отмене пожалования Георгиевского креста за 25-летнюю службу. Вследствие этого Высочайшего повеления я не получил Георгиевского креста, так как ко времени его объявления я еще не выслужил 25 лет.

Я говорил выше о построенном на дворе алексеевского водоподъемного здания домике «для приезда начальства». Чтобы быть ближе к производящимся работам и избавиться от найма дач, я приспособил этот домик для своего летнего жительства. Он был очень тесен; в нем была только одна довольно большая комната, служившая мне кабинетом. Вокруг домика был узенький палисадник из акаций, из которого жена моя сделала цветник; в нем цветов было множество. Неудобство этого помещения состояло в том, что иногда близ него валили вывозимые из города нечистоты и что в расстоянии от него одной версты была бойня. Первое неудобство было устранено строгим надзором полиции, возбужденным моими жалобами; второе же нельзя было устранить, так что когда ветер дул с бойни, то вонь была невыносимая; оставаться на воздухе не было возможности и необходимо было сидеть в комнатах с запертыми окнами. Но даровому коню в зубы не смотрят.

В 1855 г. были окончены водопроводные работы между с. Большими Мытищами и алексеевским водоподъемным зданием, составлявшие 1-ю и 2-ю части проекта преобразования Мытищинского водопровода, и я надеялся, что, по установлении, во вновь устроенном близ Б. Мытищ водоподъемном здании, паровых машин, вода до алексеевского водоподъемного здания может быть пущена по новому чугунно-трубному водоводу, и за тем не будет более опасения в остановке водоснабжения в случае новых повреждений в старом кирпичном водопроводе, которые были столь значительны в 1854 году. Первые машины, изготовленные на заводе герцога Лейхтенбергского, были доставлены и, несмотря на мое заявление об их негодности, установлены в здании. Но мое заявление оказалось справедливым; они не могли действовать; их разобрали и обещались доставить новые в 1856 году. Таким образом, вода продолжала идти из Б. Мытищ по старому разрушающемуся кирпичному водопроводу, заставлявшему ежеминутно опасаться, что новые на нем повреждения прекратят приток воды в Москву, и потому требовавшему для его поддержания неусыпной бдительности; таковая была необходима и потому, что некоторые сооружения старого водопровода должны были быть частью переделаны и войти в состав нового водоснабжения, между тем как движение воды по старому водопроводу не могло быть прекращено до открытия нового. В 1855 г. продолжалась укладка труб между алексеевским водоподъемным зданием и Сухаревой башней, входившая в состав 3-й части проекта преобразования Мытищинского водопровода. Обо всех производившихся новых водопроводных работах, а равно и о содержании действующих водоснабжений я ежегодно отдавал отчет в статьях, помещавшихся в «Московских ведомостях».

Летом 1855 г. были, как и в предыдущем году, командированы для практики на водопроводные работы шесть воспитанников старшего класса Института инженеров путей сообщения. Они были размещены в Москве и по деревням, прилегающим к работам. Пользы они не приносили ни работам, ни себе и в этом году, но так же болели и шалили; по тесноте моего помещения я не мог больных брать к себе, а по возможности доставлял им средства для лечения.

Павел Петрович Мельников

Рис. П. Ф. Бореля с фотографии Левицкого // Портретная галерея русских деятелей. 1864–1865 / А. Э. Мюнстер. Т. 1: 100 портретов. СПб., 1865. Л. 52

Почти одновременно узнал я, что брат Николай за отличие в Инкерманском сражении произведен в генерал-майоры и что он снова не сильно ранен осколком в голову и при этом контужен. Производство брата я и жена праздновали прогулкой в коляске из Алексеевского в Б. Мытищи, где жена ни прежде, ни после не бывала. Ранению же и контузии брата, по его письму, мы не придавали большой важности, которая выказалась только через несколько лет.

В июле 1855 г. заехал ко мне в деревянный домик при алексеевском водоподъемном здании П. П. [ Павел Петрович ] Мельников, бывший в это время начальником изысканий железной дороги между Москвой и Севастополем, куда он ехал из Петербурга. Застав меня, перед самым обедом, обложенного французскими и немецкими книгами, служившими мне для справок при составлении «Руководства к устройству водопроводов», он спросил меня, что я делаю, и, узнав, что я пишу «Руководство», сказал:

– Не надоело же вам рыться в книгах, а я вот уже несколько лет ни одной книги не беру в руки.

За обедом он говорил, что долее невозможно терпеть Клейнмихеля, сделавшегося, по его словам, хуже прежнего, и что приняты меры для свержения Клейнмихеля. Я заметил на это, что он играет в слишком большую игру, так как Клейнмихель очень хитер и может подделаться и к новому Государю. Он отвечал, что теперь Клейнмихель, во всяком случае, не может ему сделать ничего более, как уволить со службы, а если Клейнмихель останется, то он сам ее оставит, к чему он уже и готов, имея небольшой капиталец и весьма ограниченные потребности в жизни; сверх того, он может найти для себя выгодное место и в частных занятиях. Мельников мог тогда ожидать, что он получит место Клейнмихеля, так как он был в большой милости у нового Императора, который, быв Наследником, председательствовал в комитете по устройству железной дороги между двумя столицами, а равно {и у молодой Императрицы по разным} своим знакомствам в дамском обществе.

Страшная драма, разыгрывавшаяся в Крыму, привлекала общее внимание; долгая защита Севастополя, укрепленного во время его осады многочисленным неприятелем с небывалыми до того средствами, приободрила Россию, но известие о поражении на р. Черной {561}, и вслед затем и об оставлении нашими войсками южной части Севастополя {562}, ввергло всех в уныние. Замечательно, что в день падения Севастополя в Москве был поднят большой колокол на храме Спасителя, который строился по обещанию Императора Александра I в память избавления России от нашествия галлов и с ними два десятка языков.