Амшей Нюренберг - Одесса — Париж — Москва. Воспоминания художника

После закрытия выставки ордисты целый год живут воспоминаниями о радостной встрече с незнакомыми людьми, любящими и ценящими живопись.

Ордисты не знают искусствоведов, которых считают малосведущими в технике живописи. Каждый ордист — художник и искусствовед. У ордистов в Париже много своих коллекционеров, поддерживающих их в тяжелые дни. Вот почему они говорят о себе: «У нас есть огорченные, но нет пришибленных». У ордистов — свое, обжитое, уютное кафе, где они часто собираются и также говорят о своем настоящем и будущем.

Когда они говорят о Ренуаре и Утрилло, слезы радости и восторга застилают их глаза. Они не отказываются от иллюзий, считая их «солью при обеде».

Среди «ордистов» много русских: Целюк, Зеликсон, Размельский, Кириллов, Смирнов, Гарин, Маркович, Майдаров и другие. Большинство из них уже имеют имена. Их парижская пресса знает. И ценит.

Мне повезло с этим тротуарным салоном.

Секретарем «Орды» оказался мой соученик по Одесской художественной школе Саша Целюк. Прогуливаясь, я однажды наскочил на двоих ордистов. Один из них был Саша. Я его сразу узнал. Подойдя вплотную к нему, я воскликнул:

— Саша — это ты?

Он поглядел на меня, радостно улыбнулся. Мы обнялись и крепко расцеловались.

— Давно здесь живешь, Амшей? — просто спросил он, точно мы вчера расстались.

— Больше года.

— Работаешь?

— Работаю.

— Приходи, дружок, ко мне, — он дал мне свой адрес. — Покажу свои работы, поговорим и выпьем красненького.

Я к нему пришел, он меня встретил тепло и радостно. Вспомнили Одессу. Он жил на берегу моря.

— Много бы я дал, — сказал он, быстро закусывая, — чтобы поглядеть Одессу… Поглядеть море, послушать его утренний прибой и поло вить бычков.

Долго лежа на диванах, мы говорили о солнечной Одессе, о ее изобилии, о херсонских арбузах и серебристых скумбриях. Потом мы встречались с ним в кафе «Dome» (заменившем «Ротонду»). Он меня снабжал материалами об «Орде», которые я посылал в Москву. Работал он иллюстратором в парижских журналах. Рисунки его были легкие, живые, рожденные под розовым небосклоном и обещающие радость.

Открывшийся четвертого ноября в Grand Palais (Большом Дворце) Salon d’аutomne (Осенний салон) может служить ярким примером упадка в современном французском искусстве больших традиций.

Среди свыше двух тысяч полотен, украшающих больше двадцати залов, вы не найдете ни одной работы, которую можно бы было считать явлением, ни одной картины, которая могла бы вас взволновать или умиротворить.

Создается такое впечатление, точно всю эту массу «холодных» полотен художники написали специально для выставки. В каталоге вы найдете много известных имен: Матисс, Боннар, Лапрад, Вламинк и др. Но в залах их работы трудно отыскать. Они тонут в общей массе однообразных картин и рам.

Осенний салон, как известно, является обществом прогрессивных художников и в прошлом имеет даже революционные заслуги. Теперь он приобрел черты солидности и грузности. Мало в нем молодых сил. Прошла пора исканий и новаторства. Художники знают, что в наше время не встречаются картины, намечающие новые пути живописи. Все школы и течения хорошо знакомы и надо только уметь брать отовсюду.

Вот почему художники говорят, что Осенний салон похож на Весенний салон. И что время их нивелирует.

Прошло то романтическое время, когда художник перед открытием Салона волновался и целый день, не покладая рук, в мастерской увлеченно работал. Когда вернисажа он ждал, как яркого праздника. Теперь открытие Салона — ряд обязанностей. И только.

Несколько слов о жюри.

Отношение жюри к экспонатам следует признать свободным от каких-либо руководящих принципов.

Мне рассказывал мой товарищ — член Осеннего салона, как просматриваются работы.

— Служащие салона в синих рабочих рубахах быстро проносят мимо сидящих членов жюри пачки холстов. Поднятием руки или трости члены жюри голосуют «за» или «против» принятия.

Часто большую роль в картине играет трогательный или эффектный сюжет. И все же Осенний салон в Париже считается лучшим. Каждый передовой, сохранивший творческую свежесть художник стремится попасть в этот Салон. Осенний салон выпускает красиво оформленный каталог (большой соблазн для художников).

Не лишено известного символизма наблюдаемое в салоне вытеснение декоративным отделом живописного отдела. Каждый год картин, скульптур, рисунков все меньше, а мебели, портьер, ковров, обоев, электрических ламп, фарфора и фаянса — все больше.

Ходишь по залам салона и с грустью думаешь: не надоела ли парижанам живопись?

Символичен даже самый вход на выставку. Вас приветствует пикантный лимузин, с новеньким аппаратом для переливания бензина из бочки в «желудок» автомобиля.

По сторонам лимузина — эффектно оформленные ниши. В нишах магазины, в которых вы найдете новейшие духи, расписанные вазы, пудреницы, ларцы и коробочки.

Почти весь нижний этаж дворца занят декоративным отделом. В первую минуту вам кажется, что вы попали не на художественную выставку, а в большой универсальный магазин, где яркий блеск вещей призван ослеплять богатых покупателей. Чувствуется, что французские умы, очарованные прелестью новизны декоративного отдела, не стремятся в отдел станковой живописи. Может создаться такое впечатление, что все пейзажи, натюрморты, стыдливо устроившиеся в темных залах второго этажа, — ненужные выдумки уставших от нервной парижской жизни художников.

Но это впечатление неверное. Всем нам известно, что искусство, живущее большой творческой жизнью, умеющее находить новые формы, краски, композиции и фактуру, искусство, способное выражать нашу современность (новый стиль), находится на втором этаже. Только там вы увидите искусство, созданное современными новаторами.

Без таких мастеров, как Матисс, Пикассо, Боннар, Дюфи, Шагал, Сутин и других декоративный мир не знал бы прогресса.

Чувствуется, что этот «люкс» (как его здесь называют) импонирует французским и американским богачам, умы которых очарованы прелестью новизны.

Обратимся к живописи и скульптуре. Самый крупный мастер современной французской живописи — Матисс — представлен двумя работами: «Ню» и «Женщина на диване». Оба полотна раннего периода. Так писал Матисс лет 15 тому назад.

Те же горячие и холодные сочетания. То же отсутствие светотени, та же матиссовская упрощенность формы, линии и цвета. И тот же матиссовский всеспасающий тонкий вкус.

Когда-то эти два полотна казались новаторскими, теперь они производят привычное впечатление. И все же эти две работы украшают весь салон. К этому выводу вы приходите, когда знакомитесь со всеми экспонатами двадцати залов.