Григорий Гнесин - Воспоминания бродячего певца. Литературное наследие

Как будто были дни… Я что-то лепетал
И даже кажется создал… себе дорожку
В журналы видные… Потом вождём я стал
«Соборной глупостью» бессмертья не стяжал,
И… так и умер понемножку!..

«Смешной любви» – смешной поэт –
Из рифм варю я винегрет…
Гогочет гусь, кудахчет курица…
Эй, кто со мной пойдёт амуриться?

В кабаке гуляла муза,
Мне придумала стихи…
Разум – вот моя обуза,
Песни – вот мои грехи!..

Эх вы песни, эх вы сказки!
Песни пьяные мои!
Нет в них смысла, есть в них пляски!
Эх вы, милые мои!..

Я бедный пасынок Эллады,
Я беспокойный гордый муж…
Я мало чувствую отрады,
Затем, что сам я неуклюж…
Бредя вперёд, искал я свет,
Искал всё новых, вещих знаний…
И, наконец, нашёл ответ
В красе славянских окончаний.

Туманы: Но кто же ты, худой старик?
Твой благороден древний лик!
В твоих руках – «Эросу слава»…

Стих. Вяч. Иванова: Стих декадента Вячеслава!

Я полз по пирамидам,
Папирусы читал,
И к декадентским гнидам
От скуки я пристал…
Любил кровосмешенье
(С ним – есть куда придти!)
В минуты опьяненья
Я создаю статьи…
Царапаюсь ногами…
Вокруг меня ни зги…
И потчую стихами
Дурацкие мозги…

С тех пор, как создан «Балаганчик»
Меня зовут поэт-болванчик,
И лишь пред дверью балагана
Меня приветствуют «Осанна!»…
Но дни прошли… Я стал большим,
И «Незнакомку» взяв в подруги
Я – Кудровласый Херувим
Лечу язычные недуги…
Нет слова «крылья», – есть: «Крыла»,
Как есть «враньё», но не «вороны»…
И так кричите мне: «Хвала
Лейб-медик русского жаргона!»

Уже давно сижу на Блоке,
Учу им данные уроки;
И, как на Блоке, я держусь:
Скользить – скольжу, но не боюсь,
Что вдруг слечу и уж не встану
И я – пою тебе «Осанну»!

Я – друг ваш милый – Андрусон,
Я навожу стихами сон
И на себя и на других!..
Звучи мой колыбельный стих!

Когда-то я создал «солнцеворот»
И похвалил меня читающий народ.
Затем создал я ряд ненужных драм
И тут меня постиг великий срам.

Так всколыхнул меня удачный «Поединок»,
Что с этих пор – не в силах я писать;
И после нескольких из Библии картинок
«Морской болезнью» стал хронически страдать.

И я любил… Не вашею любовью…
Любить на улицах, в домах я не могу…
Я полон северной, суровой кровью…
Позвольте рассказать вам про тайгу…
Тайга!.. Люблю тайгу!.. Я рифмою тугою
Обязан лишь тайге… Нет. Нет… Я не могу…
Мне душно без тайги… Ведь я взращён тайгою…
О если бы и вас сослали всех в тайгу!..

Тень По Эдгара нас усыновила,
«Мятущимся» из гроба нарекла,
Тенденцией к безумствам наделила
И в жертву нам Россию обрекла…

В «Жизнь человека» я «Царь голода» направил,
В «Дни нашей жизни» я cтудентов старых ввёл,
Своё призвание «В тумане» я оставил,
Под «Чёрной маскою» свой гений я нашёл!
И сидя в челноке с «Анфисою» любимой
Я в «Океане» с ней чуть-чуть не потонул;
«Любовью к ближнему» так искренно-томимый
«Разбойник Жегулёв» – лишь руку протянул.
И вот я на земле. «Анфису» я бросаю…
В синематографе есть место для нея…
Я ж к «Похищенью Сабинянок» призываю
И гордо сознаю, что здесь нашёл себя…

Я здесь, друзья; я жив и, как всегда, с Россией!
Но вы так холодны? Иль вам я не знаком?
Разве в другие дни, не я был тем Мессией,
Что к вам пришел великим босяком?
Вы сердитесь, друзья? Вы холодны со мной?..
Позвольте ж пригласить вас всех к себе на виллу…
Там буревестник мой не реет над волной,
Там бури нет совсем, и, право, очень мило…
Когда-то я писал талантливо, красиво…
Иль, может быть, не я, иль может, лишь во сне?
Теперь я стал другим… Пишу я прихотливо,
Для публики – тоска… И самому тоскливо!..