Александр Сенкевич - Венедикт Ерофеев: Человек нездешний

Дачный посёлок академиков появился как благодарность учёным за научно-техническую помощь армии и промышленности в годы Великой Отечественной войны: «Кроме того, острая необходимость в разработке ядерного оружия, освоении космического пространства и других научно-технических направлений, имеющих стратегическое значение для СССР как сверхдержавы, заставляла государство всячески поощрять деятельность учёных. В связи с этим, наряду с вручением действительным членам академии правительственных наград и премий, им были безвозмездно переданы в личную собственность дачи, построенные за государственный счёт. По сути, эти дачи были личным подарком учёным от главы государства — Сталина. Дачами, согласно постановлению, награждались все академики. Среди них были и маститые учёные, чьи фундаментальные работы уже поспособствовали развитию мировой науки, и молодые, только что избранные академики, стоявшие у истоков космических и ядерных программ СССР» 1.

Место для посёлка в самом деле подобрали удивительное. Академик Сергей Иванович Вавилов [356]записал в своём дневнике от 7 октября 1945 года: «Тихая, уютная родная природа, от которой так далеко» 2.

Борис Николаевич Делоне не был действительным членом Академии наук СССР, а её членом-корреспондентом. Дачу № 41 он не стал выкупать, а только её арендовал.

Венедикт Ерофеев оказался в хорошо охраняемом академическом посёлке Абрамцево в нужном месте и в нужное время. До знакомства с Борисом Николаевичем ему самому приходилось находить выходы из, казалось бы, безнадёжных ситуаций. Теперь, с восстановлением паспорта и военного билета, с изданием за рубежом его поэмы «Москва — Петушки», он легализовался как гражданин и русский писатель. Но главное всё-таки было не в этом изменении его социального статуса. Пребывание, пусть и временное, среди академиков, работающих на «военку», значительно укрепило его защиту от враждебных действий представителей власти, постоянно пытающихся его на чём-то подловить и примерно наказать.

Не все из академиков, прочитавшие его поэму, восприняли её с восторгом, но были такие, кто вполне оценил его талант, а некоторые относились к автору поэмы «Москва — Петушки» с глубоким почтением. А раз так, то, как говорил академик Владимир Иванович Вернадский, «таланты редки и их надо беречь и хранить, в них настоящая сила наций». Помимо академиков в Абрамцеве жили их дети и внуки, а также жёны этих детей и внуков. Бо́льшая их часть высоко оценила личность Ерофеева и его поэму. Как, например, Александр Леонтович, старший сын академика Михаила Александровича Леонтовича [357], и Наталья Павлова, правнучка академика Михаила Александровича Павлова [358]. Придёт время, и в абрамцевском посёлке академиков таких людей станет ещё больше.

Теперь расскажу, какой счастливый случай привёл Венедикта Ерофеева в посёлок академиков, а точнее — на дачу Бориса Николаевича Делоне.

Венедикт Ерофеев благодаря Владимиру Муравьёву и его отчиму Григорию Померанцу знал многих правозащитников, или, как их называли, диссидентов. Среди этих людей была уже упомянутая Надежда Яковлевна Шатуновская. Напомню, что Надежда Яковлевна работала во Всесоюзной библиотеке иностранной литературы.

В пору бездомного существования Венедикта Ерофеева у него находился на особом учёте каждый знакомый, у кого было отдельное, не коммунальное жильё. К таковым относились Надежда Яковлевна Шатуновская, живущая на Соколиной Горе, и Николай Всеволодович Котрелёв, имевший квартиру в доме в Сивцевом Вражке. Ведь часто ночевать у престарелой тёти Дуни Венедикту Васильевичу не позволяла совесть. В один из вечеров он заехал к Надежде Яковлевне Шатуновской и обнаружил временно живших у неё Вадима и Ирину Делоне (Бело городе кую). Как говорят, где двое на шее, там и третий не в тягость.

Эта случайная встреча и последующее за ней знакомство дали толчок к их тесному сближению. Отношения между ними вскоре стали очень дружескими. Как вспоминает Ирина Делоне, Венедикт часто навещал их у Надежды Яковлевны, «а иногда и жил по нескольку дней». И далее: «А летом все мы обитали на просторной даче у Деда (академик Б. Н. Делоне). Венедикт очень любил Абрамцево, особенно прогулки с Дедом в лесу по 20 километров и походы за грибами. С величайшего позволения Бориса Николаевича, который запрещал любые огородно-цветочные мероприятия на дачной территории леса, для Ерофеева было сделано исключение, и он сажал там укроп, петрушку и какие-то загадочные цветы» 3.

Об обстоятельствах их знакомства пишет Юрий Юрьевич Крохин в книге «Души высокая свобода: Вадим Делоне. Роман в протоколах, письмах и цитатах»: «...между ним, Вадимом и Ириной промелькнула некая искра — и более они не расставались до отъезда» 4.

Сергей Георгиевич Толстов уточняет сказанное Ириной Делоне и Юрием Крохиным: «Вадим привёл Ерофеева на дачу летом 1975 года, и дед Делоне его оставил жить. Той же осенью Вадим эмигрировал. А Ерофеев жил у них на даче до смерти Бориса Николаевича Делоне в июле 1980 года. Ему здесь очень нравилось. Он отсюда уезжать не хотел. В это место был просто влюблён, чувствовал здесь себя совершенно по-другому, чем в Москве. Сам Делоне очень хорошо к нему относился. Он и его жена Галя жили вместе в болыпомдоме. Борис Николаевич и к Галине очень хорошо относился. У них в доме была здоровая обстановка. Приходили гости. На даче у Б. Н. Делоне тогда было очень приятно. Я часто заходил, меня всегда тепло принимали. Зимой Ерофеев на даче Делоне не жил — только летом. Большой дом не топился, его на зиму консервировали. И в домике у них никто не жил, он уже был совсем не годен для жилья. Был совсем разрушен» 5.

К сказанному добавлю, что территория леса, на которой находилась дача, занимала два гектара. За деревьями было не разглядеть соседних дач. Создавалось ощущение, что живёшь в полной изоляции от мира людей на дальнем лесном кордоне. Чего-чего, а вот одиночество на даче отсутствовало. Сергей Александрович Шаров-Делоне [359], внук Бориса Николаевича и двоюродный брат Вадима Николаевича Делоне, вспоминал: «У нас постоянно на даче появлялось много разного народа. Я был сразу принят в эту команду. И в какой-то момент появились Веня с Галей. Появились раз, появились два, а потом как-то закрепились. Нужно было, чтобы кто-то помогал — не дед же будет, например, готовить. Галя взяла на себя простейшие вещи, и заодно они с Веней там жили» 6.

Сергей Александрович был архитектором, художником-реставратором и правозащитником. За год до смерти он дал интервью специально для книги Олега Лекманова, Михаила Свердлова и Ильи Симановского «Венедикт Ерофеев: Посторонний». В полном виде оно было опубликовано на сайте о книгах и чтении «Горький».