Владимир Соколов - Я ничего не придумал

Лето в Башкирии длинное и жаркое. Пасмурных дней очень мало. Почти у всех моих товарищей по школе были лодки. Поэтому всё лето мы проводили на воде. Плавали, ныряли, соревновались, кто дольше пробудет под водой, устраивали гонки на лодках, удили рыбу, играли на лодках в войну, скрываясь от противника в камышах и нападая на него из засады. Надо было опрокинуть и утопить лодку с врагами.

Зимой Дёма замерзала, и характер развлечений изменялся. Мы катались на лыжах с гор, которые возвышались за долиной Дёмы на расстоянии четырех-пяти километров от посёлка, или катались на коньках по замёрзшей реке.

О катании на коньках по Дёме стоит рассказать подробней. Благодаря медленному течению реки и быстрому переходу от тепла к морозу, свойственному континентальному климату предгорий Урала, лед в замёрзшей реке был совершенно прозрачен. Когда, разогнавшись на коньках, вылетаешь с запорошенного снегом льда на чистую поверхность, вздрагиваешь от неожиданности: кажется, будто ты оказался на поверхности незамёрзшей воды. Под тобой дно реки, плавают рыбы, колеблются длинные стебли водорослей. Фантастическое зрелище — других слов я не могу подобрать!

Во время летних каникул, когда я учился в старших классах, нас посылали на месяц в колхоз. Жили мы в общежитии. Мальчики и девочки отдельно. Питание было хорошее.

В колхозе я научился запрягать лошадь и ездить верхом без седла. Любимой моей работой была косьба овса, люцерны и гречки на «лобогрейке».

Лобогрейка — это сельскохозяйственная машина, представляющая собой низко расположенную платформу на колёсах, в которую запряжена лошадь. В передней части платформы находятся стригущие ножи, а позади их — реечный барабан, который, вращаясь, пригибает стебли к ножам. Всё это хозяйство приводится в движение от колёс, которые вращаются, когда лошадь тащит лобогрейку. В задней части платформы закреплено сиденье, на котором сижу я. Моя задача состоит в том, чтобы направлять лошадь по борозде и сбрасывать с помощью двурогих вил скошенные стебли с платформы налево на пашню. За день намашешься вилами так, что болят плечи. Особенно тяжело было косить гречку. А мне это нравилось. Я любил физическую нагрузку.

Во время перерывов в работе мы отправлялись на расположенную рядом арбузную бахчу и наслаждались до полного удовлетворения сладкой, сочной мякотью арбузов. Арбузный сок тёк по подбородку и капал на землю.

Колхозники, работавшие в поле, угощали нас кумысом. Мне он очень нравился. Мы пробовали доить пасшихся неподалёку кобылиц, чтобы узнать вкус их молока.

Живя в Давлеканове, я превратился из хилого ленинградского ребёнка, состоявшего на учёте в тубдиспансере, в здорового стройного юношу с прилично развитой мускулатурой.

А какой рынок был в Давлеканове! Молоко, топлёное молоко, творог, «кислое молоко», представляющее собой особым образом заквашенную смесь топлёного молока с творогом (потрясающе вкусная вещь!), сливочное масло, мясо всех сортов, арбузы, дыни, помидоры, огурцы, фрукты, ягоды, мёд различных сортов. И всё это свежее, местное и при этом дешёвое.

Хочется повторить снова: благословенный край Башкирия!

Однако пора от материального обратиться к духовному. В ту пору я очень много читал, но не что попало, а вполне сознательно. Я где-то прочитал, что Карл Маркс считал величайшими писателями за всю историю человечества Гомера, Данте, Шекспира и Гёте. Я брал в библиотеке книги этих авторов и читал их, пытаясь понять, в чём их значимость. Я завёл тетради (они сохранились до сих пор), озаглавленные — «Прочитанные книги». Я поражаюсь количеству прочитанных мною книг за время с шестого по десятый классы. Почти все романы Бальзака, Флобера, Золя, Фейхтвангера и т.д., не говоря уже о русских классиках.

Кроме того, я стал самостоятельно, сверх школьной программы, изучать немецкий язык и читать немецких классиков в оригинале. Книги я брал у немцев, моих товарищей по школе. Со мной в классе учился Володя Дик,

в другом классе училась девушка по фамилии Нейфельд. Это были потомки немцев, приехавших на Урал ещё при Екатерине Первой. Потом я взялся за изучение английского языка.

Школьная жизнь в Давлеканове ничем особенным не отличалась. Правда, плохих учителей было, пожалуй, немного больше, чем в ленинградских школах.

В седьмом классе русский язык и литературу преподавала Валентина Борисовна Андриянова. Когда она возвращала мне для работы над ошибками моё сочинение со своими неверными исправлениями и соответствующей оценкой моего труда, я, в свою очередь, исправлял её ошибки и ставил оценку ей. В большинстве случаев это была «двойка». Перед тем, как возвратить работу учительнице, я показывал её для потехи ученикам. Меня вызвал директор школы Георгий Гаврилович Солдаткин, преподававший у нас историю, и очень мягко попросил меня не делать этого, а в случае возникновения конфликтных ситуаций с неопытной учительницей, приходить лично к нему.

Были и противоположные примеры: ребята, и я в том числе, обожали преподавательницу литературы в девятом и десятом классах Брониславу Константиновну Липинскую. Меня и сейчас удивляет способность детей интуитивно оценивать высокие профессиональные и человеческие качества учителей.

В школе был драмкружок. В седьмом классе мы ставили инсценировку поэмы Некрасова «Декабристки». Я играл роль иркутского губернатора, который должен был воспрепятствовать поездке княгине Трубецкой к мужу на каторгу. Я ходил по сцене в генеральской шинели и запугивал княгиню: «Пять тысяч каторжников там, озлоблены судьбой, заводят драки по ночам, убийства и разбой; короток им и страшен суд, грознее нет суда! И вы, княгиня, вечно тут свидетельницей… Да!». Кто захочет узнать, что было дальше, уважаемые читатели, обратитесь к Некрасову.

Ребята охотно занимались спортом. Мы сдавали нормы на значки «Готов к труду и обороне», «Ворошиловский стрелок» и «Готов к санитарной обороне». Больше всего любили волейбол и гимнастику на снарядах. У нас в классе учился Борис Мурчич. Он был лучшим гимнастом школы и самым сильным борцом. Мы с завистью смотрели на его мощный торс и великолепные выпуклые бицепсы. Каждому хотелось быть похожим на него. Дома мы усердно накачивали мышцы с помощью подручных средств. У меня было большое железное колесо от какой-то сельскохозяйственной машины, которое я отжимал вместо штанги.

Чтобы не нарушать традицию, я должен рассказать теперь о моих любовных связях. В шестом и седьмом классах я любил Нину Калинину. Мы с ней гуляли по вечерам и целовались. Она есть на фотографии класса. В девятом и десятом классах я любил Любу Соловову. Мы с ней ходили купаться, а потом загорали на берегу. Я гладил её тело и чувствовал его трепет под моей рукой. По неписанным законам того времени, всё остальное было для школьников недоступно.