Александр Во - Дом Витгенштейнов. Семья в состоянии войны

На место императора взошел его внучатый племянник, эрцгерцог Карл фон Габсбург-Лотаринген, император Карл I, как его называли во время его недолгого правления. В первую очередь он попытался восстановить мир, но к концу 1917 года добился успеха лишь в том, что уступил большую часть австрийского военного командования немцам. Тем временем на восточном фронте его потрепанная и павшая духом армия чудом умудрилась одерживать победы над русскими. Это была заслуга скорее внутренней политики России, чем превосходства австрийской армии. Февральская революция свергла царский режим, и новое Временное правительство, чтобы сохранить популярность, приказало наступать по всему галицийскому сектору. Через десять дней стремительного наступления изнуренные русские солдаты вдруг потеряли свой пыл и отказались сражаться. Австро-немецкие войска разбили их в яростной контратаке, заставив отступить на позиции в 250 километрах к востоку. Из-за такого ужасающего унижения многие в Москве стали требовать немедленного окончания войны, и когда глава Временного правительства Александр Керенский отказался капитулировать, последовал хаос. Латыши, эстонцы и литовцы требовали независимости от России, в то время как бывшие в силе большевики, которые ратовали за завершение войны, быстро захватили контроль после так называемой Октябрьской революции. Через два месяца, 15 декабря, нарком Ленина Лев Троцкий фактически завершил участие своей страны в войне, подписав перемирие с Центральными державами в Брест-Литовске.

Эти великие события неизбежно оказывали влияние на жизнь каждого из братьев Витгенштейн. Людвиг с сослуживцами во время июльского наступления отступили с передовой позиции в Буковине на западную сторону реки Ломница, и когда запал русских внезапно иссяк и началось наступление Австрии, он принимал участие в контратаке, помогая вернуть сначала Черновцы, а потом, в конце августа, город Боян — за что его снова наградили. Когда русские наконец вышли из войны, австрийские силы смогли переключиться на восточный фронт, южнее, и весной 1918 года Людвига перевели на альпийский фронт недалеко от Азиаго в провинции Виченца.

Пренебрегая угрозой казни, Пауль собирался вернуться на войну, как только приехал в Вену в ноябре 1915 года, и, как и брат, требовал отправить его туда, где будет опаснее всего. Однако, в отличие от Людвига, его мотивы вернуться в бой были исключительно патриотическими и не имели ничего общего с духовным самосовершенствованием. Когда в марте 1916 года Пауля наградили медалями, его отправили в отставку с ежегодной пенсией в 1696 крон, но он не желал с этим смириться. Он рвался сражаться, долго уговаривал генералов в венском клубе, держал за пуговицу своего красноносого дядю, генерала кавалерии в отставке Иосифа фон Зиберта, и, наконец, получил свою повестку в августе 1917 года. Мать и сестры поддержали его решение, хотя Гермина надеялась, что его отправят не слишком близко к линии фронта. «Неизвестно, что для Пауля лучше, — писала она. — Что будет означать для него новое ранение теперь, когда он только наполовину человек; едва ли стоит говорить о том, как сильно он любит играть на фортепиано. Он живет только этим» [205] Г. В. — Л. В., 18.02.1918, GBW. . Его направили в штаб-квартиру армии в Филлахе, в Каринтии, и он немного «расстроился, ведь там было не так опасно».

На несколько недель Пауля отправили выполнять незначительные штабные поручения в Хермагор, небольшой городок к западу от Филлаха, что страшно его раздражало, но с конца сентября 1917 года его перевели в штаб-квартиру командования Четвертой армии во Владимире-Волынском на западной Украине, где он поступил в отделение связи. Там он обнаружил, что может работать одной рукой на телеграфе Хьюза, имевшем маленькую клавиатуру, очень похожую на клавиатуру фортепиано, на ней было четырнадцать белых и четырнадцать черных клавиш. Сослуживцы Пауля удивлялись, что он печатает сообщения одной рукой быстрее, чем они — двумя.

В конце февраля 1918 года ему выделили отпуск на несколько недель, поскольку Четвертая армия Австро-Венгрии под командованием опытного, но теперь недееспособного генерала, Карла Графа фон Кирхбаха ауф Лаутербаха, была распущена. Дома Гермине Пауль показался «весьма приятным и милым». На этот раз Пауль и Курт не ссорились — по крайней мере, она не замечала, но, как она сказала Людвигу: «Прекрасно, что не было тебя с твоей тонкой настройкой, которая наверняка уловила бы легкое напряжение, так что в итоге все воспламенилось бы, ведь братья такие разные» [206] Г. В. — Л. В., 18.02.1918, GBW. .

Потом Пауля отправили в город-крепость Риву на северном побережье озера Гарда, адъютантом 55-летнего генерала Антона фон Шиссера. Хотя в ноябре 1918 года город захватили итальянцы, благодаря храброй и решительной обороне города, за которую генерала впоследствии наградили, он стал национальным героем. После отставки на пенсию его горячо приветствовали, когда он шел по улицам Инсбрука, а в 1926 году, когда генерал умер, на стену дома в Шенкенфельдене, где он родился, повесили мемориальную доску с описанием его подвигов в Риве. В официальном армейском отчете о Шиссере в 1918 году говорится, что он «очень эффективный, деятельный и энергичный генерал. Честно выполняющий свой долг… атлет, командир с сильной волей» [207] См.: www.weltkriege.at/Generalitaet/04%20Feldmarschalleutnant/ Schiesser/schiesser.htm. .

После назначения Пауля в Риву расстояние между тремя братьями на итальянском фронте составляло не больше полутора сотен километров, но длилось это недолго. По неизвестной причине Пауля освободили от военной службы в августе 1918 года. Он хотел служить, и после войны гордился тем, что служил, поэтому немыслимо, чтобы его выгнали по какой-либо постыдной причине. Возможно, сыграло роль плохое здоровье: в середине июля, когда он с семьей ездил в Нойвальдэгг, то свалился с острой лихорадкой, которая длилась несколько недель. Возможно, к моменту выздоровления он счел ситуацию в Риве слишком хаотичной, чтобы вернуться, а за несколько месяцев, оставшихся до окончания войны, его больше никуда не отправили.

Возможно также, что болезнь Пауля (сильный грипп) была того же вирусного происхождения, что и «испанка», которая унесла 20 миллионов жизней во время европейской пандемии. Болезнь, по официальным данным, настигла Вену в октябре, и среди умерших был двадцативосьмилетний художник Эгон Шиле и его беременная жена Эдит. Не все заболевшие умерли, и скоро обнаружилось, что переливание крови выживших — лучшее лекарство. В худших случаях лицо больного синело, он кашлял кровью и его легкие забивались физиологическими жидкостями. Первые симптомы Эдит Шиле появились 26 октября, а умерла она 28-го; лицо ее мужа, который ухаживал за ней все эти три дня, посинело 28-го, а умер он 31-го. В том же месяце вирус подхватили пять слуг Витгенштейнов. Фрау Витгенштейн и Гермину недуг обошел стороной.