Александр Во - Дом Витгенштейнов. Семья в состоянии войны

В Швейцарии Гретль, отрезанная от семьи и раздосадованная, что не находит полезного занятия и не может дать выход своему патриотизму, жаловалась на одиночество. На самом деле она завела множество друзей, и одной из ее подруг стала правнучатая племянница Наполеона принцесса Мария Греческая, недолго проживавшая в том же отеле в Люцерне. Как и у многих друзей Джерома и Гретль, у принцессы Марии были связи в высоких дипломатических и политических кругах. Одно время она была любовницей французского премьер-министра Аристида Бриана, а позже познакомила Гретль со своим кумиром Зигмундом Фрейдом, у которого когда-то консультировалась по поводу фригидности. Куда бы ни приезжали Гретль и Джером, в Вену, Берлин, Лондон или Берн, они обычно заводили знакомство с американским послом или консулом. Эти связи — оставлявшие за ними слабый шлейф шпионажа — позже окажутся невероятно полезными.

Одним из друзей Стонборо в Швейцарии был американский посол и полномочный министр Плезант Стовал, которого Гретль просила посодействовать в отправке специального поезда из Швейцарии в Вену с грузом в виде 161 472 банок сгущенного молока (стоимостью 10 000 долларов) для умирающих от голода детей старой империи. Сначала американские власти возражали против любого сотрудничества с нейтральными государствами, которое могло бы пойти на пользу Германии или Австрии, и Джером ругал Гретль за то, что она привлекает к себе внимание. Американские дипломаты с подозрением относились к дружбе Стонборо с принцессой Марией Греческой, но когда Гретль и Джером заверили их, что покинут отель «Националь», им наконец поверили. У руководства США были свои причины кормить голодающих австрийцев, а представительство США в Швейцарии в итоге согласилось протянуть Гретль руку помощи. Сгущенного молока, купленного на ее деньги, теоретически хватило бы, чтобы кормить 4000 детей целый месяц, но австрийские власти так и не подтвердили получение, и неизвестно, дошел ли груз до тех, кому он предназначался, во времена грабежей и острого голода.

В августе 1919 года, к неудовольствию Пауля, Гретль назначили специальным представителем American ReliefAdministration , или ARA, американской государственной организации, изначально созданной для того, чтобы переправлять союзникам избыток американских продуктов под слоганом «Еда выиграет войну». Вернувшись в Вену, Гретль встретилась с председателем ARA, Гербертом Гувером (позднее — тридцать первым президентом США), которому нужно было распределить 500 000 тонн продуктов среди голодающего населения Австрии. Многим операция могла показаться всего лишь приятным, альтруистическим гуманитарным жестом покоряющей нации по отношению к поверженному врагу, но на самом деле негласной политической целью Вашингтона было остановить продвижение коммунистической революции с востока. В Белом доме считали, что голодающий народ скорее примет социалистическую идеологию, чем сытый. Так что когда в декабре 1919 года Гретль отправили от ARA в США, чтобы помочь собрать средства для помощи голодающим в Австрии, она (сознательно или неосознанно) стала американским агентом, выполнявшим тайную операцию США по предотвращению распространения большевизма в Европе.

В начале 1938 года Людвиг спросил одного из своих кембриджских учеников, Теодора Редпаса:

— В вашей жизни были какие-нибудь трагедии?

— Ну, смотря что вы считаете трагедией, — ответил Редпас.

— Я, конечно, говорю не о смерти вашей восьмидесятипятилетней бабушки. Я имею в виду самоубийства, сумасшествие или скандалы [217] Theodore Redpath, ‘A Student’s Memoir’, цит. по: Flowers, vol. 3, p. 32. .

Если следовать этому определению, жизнь Людвига была трагична, как и, соответственно, жизни всех Витгенштейнов. В их семье зашкаливало количество как самоубийств и сумасшествий, так и скандалов. Людвиг и Гретль враждовали. Она раздражала его тем, что все контролировала и всех опекала, а ее он бесил, потому что был непочтителен и неуправляем. Когда Пале в Нойвальдэгге был освобожден от следов присутствия Карла, Гретль настояла на том, чтобы Людвиг даже не приближался к ремонту, потому что его непримиримые вкусы «не лучше любой чуши». В Швейцарии Гретль трогали длинные письма Пауля, написанные левой рукой, но еще до своего возвращения в Вену в июне 1919 года она нашла повод резко с ним поссориться.

Ошибка Пауля заключалась в том, что он вложил огромную часть семейного состояния в государственные военные облигации, даже не спросив ее совета. Большая часть богатства Гретль была вложена в американский фондовый рынок, но она унаследовала долю имущества Курта в Вене, за которой присматривал Пауль, будучи номинальным главой семьи. Стоимость облигаций рухнула настолько, что к тому времени, когда Гретль вообще об этом узнала, они стоили меньше, чем бумага, на которой были напечатаны. Большая часть огромного состояния Витгенштейнов была безвозвратно потеряна. Гретль пришла в ярость, но это, признавалась она, беспокоило ее меньше всего. Пауль повел себя «в высшей степени легкомысленно», так как позволил истории просочиться в газеты, а она боялась, что у них с мужем, американских граждан, начнутся серьезные неприятности с американскими властями. Именно тогда она отчаянно пыталась доказать свою лояльность дипломатам в Берне, и последнее, что им нужно было знать, это что она и ее семья из нейтральной Швейцарии финансируют врага во время войны. В ярости она написала Гермине: «Добрый старый Пауль совершает глупость за глупостью, примеряя на себя папину важность, но совершенно не задумываясь о том, что ставит меня в ужасное положение» [218] М. Ст. — Г. В., 25.03.1919, цит. по: Prokop, p. 117. . Джером тем временем метался по спальне в швейцарском отеле и ревел как бык: «Так нельзя делать дела!» [219] Ibid. «И он прав! — возмущалась Гретль. — И конечно, я всегда буду на стороне Джерома» [220] Ibid. .

Отношения между Гретль и Паулем не улучшились, когда она вернулась в Вену в июне. Джером не хотел ехать, он надеялся отправиться из Швейцарии прямо в Америку. Они поступили так, как хотела она, но когда они приехали, атмосфера была взвинченной. После двух лет отсутствия она записала в дневнике: «На Аллеегассе все как прежде… Вечером серьезно поссорились с Паулем на тему политики» [221] Margaret Stonborough, Tagebucheintragung , 29.06.1919, цит. по: Prokop, p. 118. . Пауль критиковал ее благотворительную акцию со сгущенным молоком и осуждал за работу на американцев. В политике она придерживалась антибольшевистских взглядов, но тем не менее испытывала симпатию к новой социалистической республике левого крыла. «Австрийцы в отчаянии, — жаловалась она. — Они предпочитают старое разгильдяйство новому беспорядку, но в новом беспорядке содержатся новые семена, не похожие на старые…» [222] Ibid., 05.01.1919, цит. по: Prokop, p. 108. Ранее она писала Гермине: «Я всегда питала симпатии к красным, а теперь эти симпатии только усилились. Боюсь, мое мнение отличается от вашего, и не знаю, смогу ли прикусить язык» [223] М. Ст. — Г. В., 29.04.1919, цит. по: Prokop, p. 117. . Умение прикусывать язык никогда не было сильной стороной Гретль, и ее очевидные «симпатии к красным» раздражали Пауля, который стойко придерживался правого монархизма. Но Витгенштейны не ладили друг с другом не только из-за политики; вообще любая тема разговора, будь то искусство, музыка, книги, деньги, личные планы — всегда вызывала споры, а когда все пятеро братьев и сестер собирались вместе, атмосфера крайне накалялась. Людвиг писал Гермине: