Александр Во - Дом Витгенштейнов. Семья в состоянии войны

В то же самое время, когда Шиле и его жена умирали в Вене, капрал Адольф Гитлер, сражаясь с англичанами при Ипре, ослеп и потерял речь в газовой атаке. «Когда это произошло, — рассказывал он интервьюеру в 1923 году, — я увидел свое будущее. В голове вспыхивали вопросы: „Ты никогда не боялся смерти. Почему? Ты до сих пор жив, тогда как другие вокруг тебя погибли. Почему?“ И я сказал себе, что судьба выбрала меня для того, чтобы совершить что-то великое. Я решил посвятить жизнь своей стране — задаче выкинуть всех врагов за границу» [208] Bob Dorman, ‘Germany for Germans, says New Leader who Drills his Troops to Enforce his Idea: Picturesque New Figure’, интервью с Адольфом Гитлером, NEA News Service, воспроизводится в: Modesto Evening News , 15.04.1923, p. 26. .

Тем временем на итальянском фронте австро-венгерские войска быстро падали духом. При попытке прорваться в северную Италию, в Ломбардию, Трентино и через нижнюю Пьяве потери составили 100 000 человек. Немцы на западном фронте тоже сражались изо всех сил и вряд ли могли выслать войска им на помощь. К югу от реки итальянский генерал Армандо Диаз планировал наступление пяти армий, благодаря чему он разделит австрийские силы на две части, продвигаясь от Монте-Граппа к устью Пьяве. 27 октября при помощи британского корпуса под командованием лорда Кавана Диаз захватил левый берег реки. Этот успех вызвал бунт в австрийских рядах, и 28-го австрийское верховное командование отдало приказ к общему отступлению. Итальянцы двинулись вперед и достигли своей цели — расколоть австрийскую армию. 3 ноября в Вилла-Джусти недалеко от Падуи было подписано перемирие. В течение 24 часов между подписанием и официальным исполнением соглашения итальянцы продолжали неистовствовать, продвигаясь вперед, стремясь захватить как можно больше земель, чтобы вести потом переговоры о территории. Многие австрийцы, не зная, что подписано перемирие, бессмысленно отдавали свои жизни, отражая атаки итальянцев. С итальянской стороны говорится о 38 000 убитых, но 300 000 австро-венгерских военных попали в плен, и среди них — генерал Антон фон Шиссер и Людвиг Витгенштейн. Где-то среди этого хаоса встретил свой конец Курт Витгенштейн.

Никто в семье Витгенштейнов в Вене, кажется, не знал о смерти Курта до декабря. Людвиг впервые узнал об этом из письма матери, которое она написала ему в лагерь военнопленных возле Комо 27 декабря:

Дорогой сын,

мы за тебя очень беспокоились, нас очень утешила твоя карточка от 6 ноября, которую мы получили 6 декабря; а сегодняшние новости по телеграфу обрадовали нас вдвойне, тем более что поступили без промедления. Ты не представляешь, как мы счастливы. Такое облегчение для всей семьи. Что сделать, чтобы вернуть тебя? У нас все хорошо, и у Зальцеров все хорошо. Но мы переживаем ужасную утрату. Наш дорогой Курт пал смертью храбрых в последние дни войны в конце октября. Обнимаю тебя, дорогой, милый сын, с нежнейшей любовью и единственным желанием, чтобы ты пребывал в добром здравии и вернулся домой в не столь отдаленном будущем. Каждой мыслью мама сегодня с тобой [209] Лп. В. — Л. В., 27.12.1918, GBW. .

Понятно, что в Вене беспокоились о Людвиге, о котором не было вестей с 6 декабря, ведь его тоже могли убить, или он мог покончить с собой. Гермина написала ему тогда же, когда и мать: «Я неописуемо рада узнать, что ты жив! Курт умер 27 ноября. Мама очень расстроена, но держится хорошо и радуется новостям от тебя. Все в добром здравии, хорошие новости приходят от Стонборо, вести только хорошие…» [210] Г. В. — Л. В., 30.12.1918, GBW.

Стоит отметить, что Гермина и мать указывают разные даты смерти Курта. Миссис Витгенштейн пишет про «конец октября», а Гермина — «27 ноября». В следующем письме от 10 января 1919 года Гер-мина пишет: «Курта убили 27 сентября, это очень печально» [211] Г. В. — Л. В., 10.01.1919, GBW. . Наиболее вероятная дата смерти — конец октября, как утверждала в самом начале фрау Витгенштейн, — скорее всего, 27-го, в день, когда лорд Каван и генерал Диаз обеспечили себе плацдарм на Пьяве и австрийцы взбунтовались. На итальянском фронте бои к 27 ноября уже закончились, поэтому дата Гермины, скорее всего, неверна.

Возможно, интереснее дня смерти Курта — вопрос о том, почему и как это произошло. В мемуарах Гермина писала: «Мой брат Курт застрелился без видимых причин во время наступления Италии в последние дни Первой мировой войны» [212] HW1, p. 102. . Она игнорирует тот факт, что причины суицида в те дни пытались установить, и с тех пор среди разных ветвей семьи гуляют различные противоречащие истории. Одна из версий, которую Пауль рассказал своей подруге Марге Денеке в 1920-е годы, была записана в 1961 году, сразу после его смерти. Ее можно считать версией Пауля:

Особой горечью отмечена смерть Курта Витгенштейна, потому что он устроился на безопасную работу в США, но, поддерживаемый семьей, сделал все возможное, чтобы поступить на военную службу в Австрии. Ему приказали выставить его батальон до полного уничтожения перед батареей вражеских орудий. Зная, что никакой военной выгоды это не принесет, он не подчинился приказу. Затем его рассудок захватил страх перед трибуналом. Он не смог этого вынести и застрелился. Это случилось накануне капитуляции 1918 года. В суматохе тех дней едва ли последовало бы расследование. От этого потеря еще горше [213] MD, ‘Memoirs’, vol. 2, p. 45. .

Эта версия противоречит версии сына Гретль, Джи Стонборо, который рассказывал (возможно, со слов матери), что Курт застрелился, как и многие другие австрийские офицеры, в двадцатичетырехчасовой период после подписания перемирия 3 ноября, потому что не хотел попасть в плен к итальянцам. Если это действительно было так, то историю могли изменить, чтобы не посрамить Людвига, потому что тот решил сдаться и его взяли в плен.

Еще одну версию записала дочь Пауля Иоганна, побеседовав с членами семьи в Австрии в 1980-е годы. История в целом напоминает рассказ Денеке, но с добавлением некоторых деталей. Курту, говорит она, приказали вести людей через реку Пьяве. Последовала жаркая перепалка с командиром, в которой он кричал: «Я не могу приказать моим людям погибать просто так. Война уже проиграна». В этот момент он выхватил из кобуры пистолет и пригрозил офицеру, что если тот немедленно не испарится, он его застрелит. Ошеломленный командир ушел, громко прошипев угрозы о военном суде. Курт собрал своих рядовых и приказал им идти по домам, а через минуту застрелился.

В четвертой версии говорится о том, что взбунтовались рядовые, а не Курт, что он приказал им наступать, а они отказались подчиняться, покинув его на поле боя. Стоя в одиночестве с 11-миллиметровым револьвером Гассера в руке, без единого человека рядом под мощным итальянским обстрелом, он вынужден был спешно выбрать одну из трех страшных альтернатив: или дезертировать вместе с рядовыми, или сражаться в одиночку и умереть либо попасть в плен, или пустить пулю в голову. Он выбрал последнее и убил себя, подчинившись внезапному приступу ярости.