Коллектив авторов - Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres]

Однако по ходу повествования оказывается, что романтический польский патриотизм – это скорее исключение, литовцы в своем большинстве не хотят воевать. С юмором описывается история литовского полка, который формирует Ромбалинский (Ч. 2. С. 195–208). Полк из 35 солдат и унтер-офицеров (большинство которых – дворовые хозяина) не может противостоять даже мародерам, а офицеры, хотя и числятся, не хотят являться на службу до окончания полевых работ (Ч. 2. С. 201). Ср. у Сегюра: «Он [Наполеон] рассчитывал на четыре миллиона литовцев, но к нему присоединились лишь несколько тысяч. Их ополчение, которое он оценивал в 100 тысяч, выделило ему почетную гвардию; за ним следовали три всадника» [215] Сегюр Ф. П. де . Указ. соч. С. 104. . Из этих описаний очевидна справедливость заключения жены Ромбалинского: «Полк мужа моего существовал на бумаге ‹…›. Подвиги нашего полка ограничивались военными движениями по двору и разъездами по корчмам нашего имения, а наши герои проливали только кровь баранов, храбро убиваемых – на жаркое!» (Ч. 4. С. 49–50).

В Литве нет народной войны, и это составляет яркий контраст с собственно русской территорией: «Особенно от Смоленска удостоверились они [французы], что здесь их ожидает народная война» (Ч. 3. С. 72) [216] Ср. у Бутурлина: «В начале похода армия Наполеона не чувствовала еще дурного действия сего расположения [т. е. ненависти крестьян]. ‹…› Поселяне литовские не восстали против россиян; однако ж, устрашенные присутствием неприятеля, попустили ему пользоваться способами страны своей. Все переменилось, когда Наполеон прошел в Смоленск. Здесь, на пути своем, везде встречал он только пустые деревни или тлеющие остатки оных» ( Бутурлин Д. Указ. соч. Ч. 2. С. 8). Булгарин точно обозначает те внутренние границы, которые существовали в Российской империи между присоединенными окраинами (польско-литовско-белорусскими землями) и внутренними губерниями (после Смоленска). . Отчасти это объясняется различиями в национальном характере. Выжигин, побывавший в Литве, подчеркивает этот контраст в разговоре с крестьянами: «Ведь только от Смоленска началась коренная Россия. Здесь мы все готовы умереть за Веру, Царя и отечество, за нашу Русь православную, а там, за Смоленском, народ другой, тихий и боязливый, разбежался по лесам и не встретил француза так, как вы встречаете, в колья и рогатины» (Ч. 3. С. 60–61). Но главное объяснение кроется, по Булгарину, в исторических обстоятельствах и в бедности земли. Сложными были и взаимоотношения внутри польского общества: «коронные поляки» были склонны смотреть на литвинов как на «младших». Болезненность этого обстоятельства подтверждается и статьями «Северной пчелы». Так, в «Размышлении о нынешней польской революции» сказано, что до присоединения к России «мы, литовцы, были всегда в угнетении» [217] Северная пчела. 1831. № 75. 4 апр. , однако в отличие от Польши у Литвы всегда были «монархические правила» [218] Северная пчела. 1831. № 76. 6 апр. . Трагизм ситуации усугублялся тем, что и в России поляки и литвины не чувствуют себя равными с русскими, к ним относятся в лучшем случае с подозрением. В романе имеется специальное рассуждение о том, почему русские женятся на польках, а поляки на русских не женятся: «Поляк, заехав в Россию, не имеет никакого значения и принимается или вроде просителя, или как будто из милости» (Ч. 2. С. 17). Ср.: «В присоединенных провинциях, при женитьбе мало обращают внимание на происхождение жениха, и более уважают его личное значение, слишком преувеличиваемое нами», по словам графа Мориконского (Ч. 2. С. 16–17).

Литва обрисована в романе как бедная, несчастная страна, которую грабят и русские, и французы: «Наша Польша, как горох при дороге: каждый щиплет, да еще и спасибо не скажет» (Ч. 2. С. 37). Бесчинства наполеоновской армии в Литве описаны в романе ярко и на многих страницах (см., например: Ч. 2. С. 110–115), но при этом подчеркивается, что вестфальцы и баварцы (которых литовские крестьяне у Булгарина называют «безпальцы и поварцы») гораздо хуже французов. Знаменательно, однако, что грабеж населения объясняется неустройством в армии и отсутствием снабжения, что вынуждает солдат грабить (эту же причину называет и Сегюр: «Армия должна была или умирать с голоду, или грабить наших союзников»; «Мы [французское командование] были рассерженны при виде грабителей и хотели, чтобы они понесли наказание, но когда у них отнимали хлеб и скот и они медленно уходили, порой глядя на нас голодным и отчаянным взором, а иногда и плача, ‹…› мы ‹…› добычу отдавали назад»; «Несколько солдат Молодой гвардии уже умерли от голода» [219] Сегюр Ф. П. де . Указ. соч. С. 104, 109. ).

С точки зрения литвинов, Литва – европейская страна, а русские только приближаются к цивилизации (ср. рассуждения о красоте и обходительности польских женщин [220] «Общежительная утонченность сосредоточена там [в России] единственно в высшем круге, когда, напротив того, она разлита у нас в среднем сословии. От того у нас более свободны в обращении, следовательно, более любезности, более приятности в обществах. Вот почему польки первенствуют» над русскими (Ч. 2. С. 18). Но в романе это отчасти описывается как предрассудок, и Лиза Стенская тому пример, недаром в Вильно ее принимают за польку, что как будто должна подтверждать и ее фамилия. ). Однако Наполеон считает, что Литва – это Азия, даже «более Азия, нежели Испания и Африка» (Ч. 2. С. 87), и относится к этой стране потребительски: «Литва вооружится по первому моему слову, и этим новым войском я заменю убыли в моей армии, не имея нужды требовать новых усилий от Франции и от моих союзников» (Ч. 2. С. 80–81). Французские офицеры, с восторгом говоря о храбрых поляках, сожалеют, что им досталась такая грязная и неустроенная земля. У них рождается даже замечательный проект: отдать эту никчемную землю жидам (!) [221] Еврейская тема решена в романе Булгарина достаточно однозначно – отрицательно. Еврей предает укрывшегося у Мориконских Выжигина, евреи грабят и русских, и французских военных и т. п. Подобная трактовка выразительно контрастирует с симпатией к корчмарю Иоселю, преданно помогавшему семейству Булгариных в 1795 г., которого писатель потом описал в своих мемуарах (см.: Булгарин Ф. Воспоминания. М., 2001. С. 14–23). , а поляков переселить в лучший климат – в Италию или Испанию (Ч. 2. С. 69). При этом польская территория (земля Герцогства Варшавского) и Литва, с их точки зрения, друг от друга не отличаются [222] Ср. у Сегюра: «Разве неизвестно, что все стихии защищают эти страны [Польшу и Литву] с первого октября по первое июня? ‹…› армия, оказавшаяся в этих пустынях из грязи и льда, должна погибнуть там полностью и бесславно» ( Сегюр Ф. П. де . Указ. соч. С. 56). .