Коллектив авторов - Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres]

В 1829 г. Немцевич утверждал, что участвовавший в Наполеоновских войнах Булгарин «является одним из самых крупных писателей в России. Он много внимания уделяет Польше и является в литературе в каком-то смысле посредником между литературным миром Польши и России. Благодаря своим связям, знакомствам и значению он оказывает большую помощь своим землякам в Петербурге» [1012]. В этот период поляки ценили Булгарина за его литературную деятельность и темы, которые он затрагивал в своих публикациях. До восстания не было причин сомневаться в его патриотизме и польскости. Никто никого тогда не обвинял за переезд в Петербург и службу в столице Российской империи. Многие поляки даже ценили предприимчивость своих земляков, в том числе и Булгарина. Об этом хорошо свидетельствует мнение Пельчинского: «У меня есть очень близкий друг Булгарин, который ничего не любит больше, чем родину и свободу; возможно, знаешь его несколько статей, особенно из сатир, опубликованных в “Тыгоднике виленским” (“Tygodnik Wileński”). Он написал здесь краткий очерк о польской литературе; сейчас работает над историей польской литературы, которая выйдет на французском языке» [1013].

Следующий период эволюции репутации Булгарина у поляков начинается с 1830 г. и длится до его смерти. На 1830 г. пришлись конфликт с Пушкиным, сплетни и информация о доносах из-за литературной конкуренции, подозрения в негласном цензурировании «Бориса Годунова», но главной причиной было Ноябрьское восстание, подавление которого сильно изменило польско-русские отношения.

Хотя в 1830 г. многие польские военные, особенно те, кто помнил гибель армии Наполеона, считали невозможной победу в войне с Россией, большинство молодых дворян Царства Польского присоединилось к восстанию или поддержало его, надеясь на обретение отечеством независимости. Конечно, не все представители польских элит, не говоря уже о прочих, приняли участие в восстании. Даже некоторые генералы Царства Польского пытались остановить восставших и были убиты ими [1014].

Булгарин, как редактор самой популярной газеты в России и в то же время поляк, был вынужден высказаться по поводу восстания. К «Северной пчеле» делались специальные прибавления, которые информировали читателей о ходе Польско-русской войны или, как представляла это газета, подавлении польского мятежа. Если Булгарин мечтал о восстановлении Речи Посполитой в рамках Российской империи, как утверждает Миколай Малиновский [1015], то восстание было для него настоящей катастрофой.

Булгарин не сомневался, что восстание против Российской империи является бессмысленным мятежом, поэтому он пытался продемонстрировать, что большинство поляков не одобряет борьбу с Россией. Уже в январе в «Северной пчеле» появилась информация о поляках, которые приезжали в Петербург, чтобы заявить о своей верности престолу, например о генералах А. Рожнецком и В. Красинском или о сенаторе князе М. Яблоновском [1016]. Долгое время газета рисовала картину мятежа узкой группы заговорщиков, пошедших наперекор мнению большинства поляков.

С точки зрения восставших, Булгарин был изменником, сотрудничающим с оккупантами независимой и частично восстановленной Польши. В 1830–1831 гг. такое мнение было характерно для относительно небольшой группы людей, ведь даже некоторые участники восстания считали войну с Россией безумием, которое в результате приведет к падению Царства Польского. Однако с каждым годом восстание все больше мифологизировалось. Этому было много причин: эмиграция польских элит в Западную Европу (так называемая «Великая эмиграция»), ссылка поляков в Сибирь, литература романтизма, прежде всего произведения Адама Мицкевича и Юлиуша Словацкого, а позднее восстание 1863–1864 гг., во время которого восставшие ссылались на своих предков-патриотов, погибших в борьбе за освобождение родины [1017].

Булгарин считал, что народ, который получил от российского императора конституцию, сейм и другие права, о которых русские могли только мечтать, не должен начинать восстание. После восстания 1830–1831 гг. многие поляки начали считать Булгарина «чужим», русским писателем. Он хорошо вписался в стереотип поляка-предателя, ренегата и коллаборациониста – врага независимой Польши.

Время восстания является пограничным для репутации Булгарина в Польше также из-за других причин. Булгарин в 1831 г. покинул Петербург и поселился в Карлове, ограничил свою редакторскую деятельность и практически перестал высказываться на тему польско-русских отношений. Он понимал, что большинство поляков считает линию «Северной пчелы» во время восстания проправительственной и тем самым осуждает его как изменника. До 1830 г. «Северная пчела» могла вызывать у поляков, знающих Булгарина, чувство гордости или зависти, но никто не думал о нем как о ренегате. Только с Ноябрьского восстания, когда оказалось, что польско-российский эксперимент не удался [1018], на поляков, служащих в России, начали смотреть с большим подозрением. Булгарин, сотрудничающий с III отделением и издающий официозную газету, легко попадал в категорию изменников.

Немаловажна для репутации Булгарина в Польше была также оценка его деятельности и творчества русской элитой. Фигура Булгарина всегда вызывала много споров, но до 1830 г. в России он считался одним из самых талантливых литераторов. Он был принят в литературных кружках и салонах, его дом посещали Пушкин и Грибоедов, его произведения включались в лучшие альманахи, читатели ценили его мнение, а писатели ждали оценки своих произведений в «Северной пчеле». Ситуация изменилась после обвинения Булгарина Пушкиным в плагиате из «Бориса Годунова». Это было началом борьбы «Литературной газеты» с «Северной пчелой» и одновременно Булгарина с Пушкиным за звание лучшего писателя России [1019].

С 1831 г. Булгарин успешно дистанцировался от встреч с поляками. В Дерпт их попадало относительно мало по сравнению с Петербургом, и те, кто оказывался в Лифляндии, не желали встречаться с Булгариным, которого считали изменником. Известны два сообщения поляков, которые виделись с ним близ Карлова.

Во время встречи с писателем Фредериком Скарбеком Булгарин подчеркивал, что является поляком, заодно заявляя: «Я служил Польше как военный, поскольку сражался в Испании в Привисленском легионе, таким образом, я заплатил свой долг родине и полностью с нею рассчитался. Затем я поселился в России, получил там чин и заработал немалые деньги, редактируя газету и издавая свои сочинения на русском языке, в результате чего стал рьяным русским в благодарность стране, в которой сделал состояние, но ныне я и с Россией уже в расчете и могу себе позволить спокойно отдыхать» [1020].