Игорь Ротарь - Исповедь бывшего журналиста. Тайны российской журналистики от перестройки до наших дней

Классический пример, блокировка страницы в твитер (навечно!), фейсбук и инстаргам Трампа., а затем и социальной сети parler, где «собирались» его сторонники.

Как отмечает американский консервативный политолог Гордон Хан, руководителями BigTech (Amazon, Apple, Facebook, Google и Microsoft) являются люди радикальных левых взглядов, и, именно, им удалось взять под контроль потоки информации. Гордон сравнивает этот орган с советским Главлитом, который перекрывает любую неудобную для него информацию. Союзником BigTech – являются также технари-программисты из среднего класса. Политолог также считает, что если раньше пропаганда лишь искажала информацию, то теперь либералы умышленно дают абсолютно неверные понятия (simulacrum). Примером, simulacrum можно считать утверждение, что борьба белых и черных является основным фактором, предопределяющим всю историю американского общества.

В реальности, конечно, во взглядах мистера Хана есть немалая толика преувеличения, но факт, что современные соц. сети сегодня подвергаются тотальной цензуре сторонников политкорректности.

Более того, сегодня в США люди часто просто боятся высказывать свои взгляды.

Как-то в веселом настроении я обратился в ресторане к молодым людям, сидящим за соседнем столиком:

– Привет! Как дела? Вы американцы?

– Иди своей дорогой!

Подобная грубость очень нехарактерна для современной Америки, но, к счастью, в тот же вечер ситуацию мне объяснил мой бывший одноклассник, а ныне американский миллионер Вадим:

«Сейчас так приставать к людям не рекомендуется. Летом сторонники BLM приставали к посетителям кафе, переворачивали столики. Среди них были и белые, так что тебя с такими вопросами не за дурака примут, а за провокатора.

Похожая история приключилась со мной и в городке трейлеров (домов на колесах) на пляже в Сан-Диего. Над одним из них было аж два флага: «Trump 2024» и похожий на американский (но все-таки другой). Хозяин трейлера не был похож на типичного реднека-трамписта и скорей даже напоминал либерала: худощавый парень лет 30. Как он объяснил, верхний флаг – это флаг американской полиции и силовых структур.

– Вы полицейский?

– Нет, но я их поддерживаю.

– A что вы думаете о штурме Капитолия?

– У меня мало об этом информации, я сейчас на отдыхе.

При этом жена парня (тоже молодая деваха) как-то напряженно на меня смотрела и даже не улыбалась (что почти немыслимо для «амеров»).

Кстати, как оказалось, парень лукавил. Это флаг движения» Bluelivesmatters» (жизни полицейских важны), выступающее за то, чтобы обвиняемые в убийствах полицейских преследовались за преступления на почве ненависти [4] Виталий Третьяков. «Как стать знаменитым журналистом. Курс лекций по теории и практике современной русской журналистики». – М.: Алгоритм, Эксмо, 2004. . Основано как ответ на движение BlackLivesMatter после убийства полицейских Рафаэля Рамоса и Вэньцзяня Лю в Бруклине 20 декабря 2014 года.

Интересно, что когда на следующий день я появился на пляже, обоих флагов на трейле уже не было.

В самую знаменитую американскую эмигрантскую газету «Новое русское слово» я устроился в аккурат перед ее закрытием. Напомню, что в советское время этот «рупор отщепенцев» был достаточно серьезным изданием. Так, с газетой сотрудничали Петр Вайль, Виктор Некрасов, Эдуард Лимонов и Сергей Довлатов. Главным редактором газеты был бывший пресс-секретаря Бунина Андрей Седых.

Как пишет Петр Вайль, в начале 80-х «Новое русское слово» была единственным источником информации по-русски, причем «тон задавали» первые две волны эмиграции.

«В целом эмиграция идеологически представляла собой монолит не хуже советского, только с обратным знаком. Современный русский язык называли «совдеповским жаргоном».

Писатель Андрей Седых, главный редактор «Нового русского слова» … от меня впервые услышал имена Искандера и Шукшина, на уговоры посмотреть фильм Тарковского добродушно отвечал: «Голубчик, я последний раз в 45-м году был в синема».

К востоку от Карпат предполагалась выжженная земля, которая не могла, и не должна была произвести ни одного ростка зелени, ни одного цветка. То, что мы оттуда прибыли на Запад во второй половине 70-х, видимо, проходило по разделу чудесного спасения. К нам и относились заботливо, но именно как к спасенным: им делают искусственное дыхание, а не заводят разговор о красотах прибоя. Мы, конечно, не зачислялись в «красную сволочь», но «розовая эмиграция» служила стандартным определением», – вспоминает Петр Вайль.

Увы, когда я попал в газету, то первые две волны миграции уже были полностью вытеснены третьей, причем далеко не самыми талантливыми ее представителями. В газете, куда я попал, костяк составляли бывшие журналисты украинских и среднеазиатских изданий. Первое время я все время вздрагивал от мягкого «г» и от местоимения «шо», но потом вроде привык.

Неудивительно, что журналисты «Нового русского слова» страдали тем же недугом, что и почти все русскоязычные иммигранты «третьей волны»: для них было очевидно, что в России просто не может быть ничего хорошего.

Как написала около века назад одна американская журналистка, «Россия – это страна, где всегда или холера, или революция», и под этой фразой и сегодня с удовольствием подпишется большинство американских русскоязычных. «Каждый несчастный и неудачный русский факт возбуждает в нем смех и чуть ли не восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, все», – говорил о русских либералах один из героев Федора Достоевского. И это его изречение предельно точно характеризует и нынешних русских эмигрантов последней волны.

Помню, как редактор газеты рассказывала мне о своих визитах в Россию: «Ну, с каждом годом все хуже и хуже. Я уже очень сильно от россиян отличаюсь. Они сразу замечают, что я иностранка». Сильно сомневаюсь, что в этой даме видели американку, но интересно другое – женщина с презрением описывала и ельциновскую Россию, то есть эта страна ей не нравилась вне зависимости от политического строя.

Основными, если неединственными, читателями «Нового русского слова» были те русские, которые не сумели прижиться в США. Такие люди, как правило, предпочитают жить в национальных кварталах.

Ощущение, что ты уже уехал из Америки, создается, как только попадаешь на оранжевую ветку нью-йоркского метро, идущую в Бруклин. Во-первых, практически все пассажиры читают, что совсем нетипично для США. Во-вторых, если присмотреться к книгам, то это изданные в Москве произведения Марининой, Донцовой и прочие российские бестселлеры. Всего в Бруклине проживают более 100 тыс. выходцев из бывшего СССР, и для того, чтобы объясниться, знание английского тут вовсе не требуется.