Юрий Безелянский - Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

Начались вайнеровские совещания, Как у нас все любят обсуждать — хлебом не корми, дай поговорить!.. Лишь Дибров из всей группы норовит проманкировать посиделки, мы должны были с ним что-то обсудить — не пришел. Я его укорил, он в ответ: «Ну, сделайте мне ауто-да-фе!». О, какие слова знает. Уважаю!..

А, тем временем, я в «Коктейле» занялся кино. Опять поднял досье, лазил по книгам и журналам. Сколько среди наших звезд людей с нерусскими корнями! К примеру, Елена Соловей, несравненная «Раба любви»: «Я всегда была еврейкой, и я всегда была русской». Анатолий Солоницын. Русский? Но его настоящее имя Отто. Выходит, из немцев… Отважная Любка из «Молодой гвардии» — Инна Макарова — уж наверняка чистокровная русачка. Ан нет, дед подкачал — Иоганн Арман, поляк, сосланный в Сибирь и переименованный в более понятного Ивана Германа. Ну, а режиссеры почти совсем нерусских кровей — Сергей Эйзенштейн, Фридрих Эрмлер, Михаил Роом, Рошаль, Трауберги и т. д. Даже у Сергея Герасимова мама была еврейка, что, естественно, всегда скрывалось. Короче, веселый национальный коктейль!..

Регулярно выходят мои публикации: в журнале «Бьюти» — Ольга Чехова, в «Women» — Нина Петровская. Бедная, забытая поэтесса времен Серебряного века. Она отчаянно любила Валерия Брюсова, при этом легко переходила от любви к ненависти. Иногда в ярости ломала мебель, била предметы, бросая их «подобно ядрам баллисты», как сказано в романе Брюсова «Огненный Ангел» при описании подобной сцены. Она стала морфинисткой и сделала морфинистом Брюсова. Нина Петровская уехала в Париж и там окончила жизнь самоубийством. 23 февраля 1928 года, совсем немного не дожив до 49 лет. Ходасевич написал, что ее жизнь — «одна из самых тяжелых драм в нашей эмиграции… одинокая и забытая, — она не выдержала этой жизни, сложившейся для нее особо несчастно».

Мне всегда жалко аутсайдеров, неудачников. И всегда подозрительны удачники и счастливчики. Я ведь сам из аутсайдеров, бросившийся в погоню за лидерами — Вознесенским, Аксеновым и другими корифеями. Очень поздно стартовал и вряд ли догоню их. Но я отчаянно пытаюсь.

Очень хочется примерить майку лидера «Тур де Франс».

Да, день стал прибавляться, раньше следил за минутами прибавки, а теперь некогда. Время несется, как лавина с гор. Мои любимые строки Самуила Маршака:

А что видится, намечается? Впереди весна, новые надежды. Париж. Не знаю, получится или нет. Эдик уже там катается на новом «Пежо-206». Ну, а я безлошадный…

Какие текущие новости? Читал гранки «Улыбки Джоконды»… Генерал Лебедь пообещал «хребты ломать»… В рецензии на «Веру, Надежду…» в «Космо» меня назвали «знатоком женских судеб», а в «Культе личностей» прокатили — не взяли ни одного предложенного им материала… Бесполезные переговоры с издательствами «Стеле» и «Раритет» о переиздании Рюрика… Новые книги зависли. Каку следователей — «висяки», а тем временем отдал новую заявку в «Радугу»: «Луна над Парижем». Сумасшедший звонок Сергеева из Царицыно: «Вы не знаете, в какой пьесе Чехова висит на стене ружье?..». Для «Века» печатал про Дракулу, — нет, чтобы про какого-нибудь поэта, им Дракулу подавай. Вампирическая пресса пошла!.. Очевидно, дана установка: работать на отвлечение от сегодняшних проблем. В одной из газет социологический опрос о сегодняшней жизни:

«В августе в один момент у нас украли самое главное: желание жить и делать что-то дальше…». Какой-то работяга: «Сейчас я работаю исключительно на лекарства, хлеб и сигареты. На большее не хватает. Бардак полный. Хоть помирай…». Молодой литератор: «В душе все перевернулось… Ведь то, что происходит — это издевательство правительства над нами…». Отсюда и Дракула…

Крик писательницы Нины Садур: «Я не могу здесь больше жить. Я не могу все это видеть, как убивают Россию, как все схвачено этим новорусским быдлом, как попирается человек… Я пишу. Я устала быть нищей…».

Да, народ поприжали до стона и хруста костей. Я выживаю за счет отчаянного кручения-верчения и старых наработок «в стол», и мне некогда кричать. Я вкалываю!..

31-го подбирал строки к шмуцтитулам «Улыбки Джоконды».

Это — переведенный на русский Микеланджело. А поэт дальнего Зарубежья Александр Биек:

На днях возвращался из издательского похода, вышел на Соколе — никаких троллейбусов, толпа томится уже час, пошел пешком, около «Ленинграда» в парке повстречал благополучного какого-то пенсионера (очевидно, из МИДа) — шел неспеша, дышал носом и явно получал удовольствие, — есть на Руси прикормленные люди!.. А я все бегаю по делам с тяжелой сумкой на плече (одни рукописи, батенька, одни рукописи). И подышать носом некогда…

Начал заниматься второй исторической полосой 1911–1916 годы, фигуры: Столыпин, Распутин, Блок, Станиславский… 3-го выступал в библиотеке им. Добролюбова. «Радуга» привезла книги и продавали «Веру, Надежду…». Одна читательница так и вилась около меня и изловчилась дважды поцеловать в плечо, — нашла себе кумира!.. Выступал я около полугора часов, и слушали очень внимательно. Одна читательница сказала, что, судя по книгам, я — человек добрый и письмо у меня мягкое. Не уверен. Порой ведь пишу едко и сатирически язвительно. И без всякой мягкости…

Интересный разговор на рынке, спрашиваю продавщицу:

— Хлеб мягкий?

— А вы потрогайте.

— Я хлеб не трогаю.

— А, только женщин! — радостно сказала молодая продавщица и обнажила рот, полный металлических зубов.

Что еще было на неделе? Что-то обещали напечатать, в том числе «Коктейль» в «Мосновостях» — не напечатали. Правда, в «Кумирах» вышел материал «Депутат думы в объятиях аферистки» о Марии Пуаро. Получил заказ на любовный треугольник Мэрилин Монро-Ив Монтан-Симона Синьоре. Анисим взял у меня интервью для своей книги о Майи Кристалинской — о годах моего стиляжничества… Чистил архивы и безжалостно выбрасывал политиков, к примеру, Майкла Дукасиса. Он проиграл президентские выборы в США и кому он теперь интересен? И — на свалку истории!..