Юрий Безелянский - Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

Так вот. Продолжу. Хорошо бы написать и издать 3–4 книги. Рюрик есть. «Терра» может тоже выйдет. Надо написать Тайны и еще что-нибудь. Программа-минимум…

Вдогонку спустя 17 лет.Вышло 30 книг. И еще лежат пока неизданные 5–6 книг, а с учетом модернизированных переизданий — еще больше (9 апреля 2011).

А пока маюсь головой. Тут прочитал, что в Германии более трети населения страдают головными болями. У головной боли, ученые подсчитали, есть 169 причин. Стресс, страх и т. д., в том числе и изменение погоды. Я стал с годами весьма метеозависимым, меня, если не убивает, то прибивает жуткая осенне-зимняя серость за окном, темные дни без солнца… Но хватит ныть. На днях записывался на радио. Ще пошла к соседке, к нижней Вале, пили кофе и слушали радио, а там выступал я. Валя: «Твой?» — Ще, довольная: «Мой».

Вышла полоса в «ВК», по вертикали написано: «Страница Юрия Безелянского», там — историческая панорама за январь, календарная колонка и юбиляр месяца — Евгений Замятин (но лет). Из романа «МЫ»: «Завтра — день ежегодных выборов Благодетеля. Завтра мы снова вручим ключи от незыблемой твердыни нашего счастья…»

Счастье — оно у нас каждый день. Пошли на рынок и угомонили рекордную сумму — 36 тысяч (вырезка — 9 тыс. за кг, творог — 5, сливочное крестьянское масло — 10, клюква — 3 и т. д. Купили домашние китайские тапочки для Ще — 3.600).

19-го ездил в ФИС и купил 13 Рюриков по издательской цене (800), положил книги в авоську и с ней поехал за гонораром. Общий гонорар за публикации в «Вечорке» и «ВК» — 57 тыс., на руки — 49.659. На полтора рыночных похода…

Выступал на «Эхе», «рулевой» была Оля Северская, а Болтянская пригласила в ночную программу о женщинах. Получил письмо еще от одной поклонницы, которая называет мои исторические колонки аббревиатурой МСЭ (маленькая своеобразная энциклопедия) и написала, по поводу звания Почетного кавалера: «Не сочтите за мелкий подхалимаж, но, мне кажется, Вы его заслуживаете более, чем кто-либо…» Армянка — Сусанна Нерсесовна Бабаянц.

22-го вышла полоса о Бальмонте — мой 6-й поэт Серебряного века, Константин Дмитриевич однажды сказал: «Я не анатом русского языка; я только любовник русской речи».

Ну, и поразившие меня еще в школе строки Бальмонта: «Я вольным ветер, я вечно вею, волную волны, ласкаю ивы, в ветвях вздыхаю, вздохну, немею, лелею травы, лелею нивы…»

А в эмиграции поэт часто вспоминал Россию и, вспоминая, писал совсем не бальмонтовское:

Книга вышла и начались танцы вокруг нее. В «ВК» обмывал ее вместе с начальством азербайджанским коньяком. Потом пришла идея подарить экземпляр Ельцину и сделал надпись: «Борису Николаевичу не для праздного интереса; может быть, что-то и пригодится… С глубоким уважением и искренней симпатией, Юрий Безелянский». Звоню в администрацию Красикову, тот: «Оставьте в экспедиции в Кутафьевой башне», а я-то по наивности думал: пригласят в Кремль. Отнес. Позвонил Красикову, он сказал, что будет искать подходящий момент, чтобы вручить книгу президенту… Штейнбах ездил в Париж на какую-то книжную ярмарку. Французы к Рюрику остались равнодушными, а поляки категорически против: ничего не хотят читать и знать о России. Утешил звонком Церковер, сказав: «Гениальная книга!..» Гениальная — не гениальная, просто такого исторического календаря в СССР никогда не было, без белых пятен да и еще с лихим комментарием.

Позвонил Вознесенскому, мол, вышла первая книга. Андрей поздравил и сказал: «Ты сейчас на слуху…» И это почему-то напомнило мне удивление большой и мудрой собаки при виде резвящегося маленького щенка, — ну, чего радуется?

В «Неделе» вышел 4-й разворот: Сергей Эйзенштейн, Эдуар Мане, Менделеев, Шлиман. Становлюсь энциклопедистом…

30 янв. Майя Гаврилова вручила мне первый том сочинений Аркадия, изданных за ее счет: рассказы, переводы, лирические стихи. Из 480 стихов Аркадию удалось при жизни опубликовать лишь 8, в основном в «Неделе». И вот после ухода вышла книга в твердом переплете на хорошей бумаге, — как он порадовался бы! Но не порадовался, ибо книги так и не увидел (и такая судьба не только у Аркадия Гаврилова, а у многих, к горькому сожалению). Приведу одно стихотворение Аркадия, 1975 год, с эпиграфом из Элиота:

Разумеется, такое в советские времена напечатать не могли. У Аркадия много стихов о гибели и смерти, — он, очевидно, много думал, прикидывал свою судьбу. И как жаль, что я как-то не оценил его и не сблизился с ним. Он этого хотел, а я кочевряжился. Но что об этом говорить сегодня. Сейчас мне остается повторить его слова:

В «Науку и жизнь» пришло письмо от некой Злобиной из Кировской области, честит меня в хвост и в гриву за то, что я оскорбляю, по ее мнению, родину: «Уважаемый Юрий Безелянский! Скажите, только честно, что лично Вам сделали плохого Маркс, Энгельс и Ленин? Вы с такой ненавистью к ним относитесь, что мне (никогда не состоявшей в КПСС, дочери и племянницы репрессированных) просто не по себе. И далее: «Как вам не стыдно так чернить наш строй, который дал все: жизнь, работу, учебу, квартиру, свободное передвижение по стране — и за все это от вас благодарность: ненависть и ложь…» Ну, и т. д. Нет, еще: «…Зато государство у нас было крепкое, мы не смотрели в рот ни Западу, ни американцам, как сейчас…» И в конце письма: «Россия вся растащена и распродана за границу. Когда же заговорит у Вас совесть и русская гордость?»

Вот такой получил «отлуп» за свои писания. Бедная Злобина! Она негодует и злобствует, ибо вся набита советскими мифами (мы лучшие, мы самые!..) и пропитана имперским патриотизмом. Бедный зомбированный совок, ничего не знающий и не понимающий. Кричит только о том, что ей внушили.