Юрий Безелянский - Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

Приехали домой и я сходу накатал 3,5 стр. про выставку Вознесенского, — долго ли, умеючи?.. «Конечно, все мы воспитаны (и, соответственно, — отравлены) социалистическим реализмом. Его плакатностью, гладкописью и однозначностью. Андрей Вознесенский в своих видеомах предложил нам иное: новый вид организации поэтического пространства, возвращение к знаку, к пра-истокам…». Ну, и т. д. И концовка: «Воскресни, Россия. Возродись. И поверь в своих Мастеров».

21 окт. «Бомонд Вознесенского» опубликовали, и Андрей звонил мне. А я, получив пенсию (35 минут стоял в очереди в компании грязных старух и безумных стариков), отправился в «Олимпийский» — на грандиозный книжный развал. Купил двухтомник Оскара Уайльда и антологию поэзии. Если бы заимел эти книги лет 20–30 назад, то умер бы, наверное, от счастья, а сегодня и раскрыть некогда. Только и успеваю поворачиваться и сеять свои материалы по разным редакциям. С интересом делаю миниатюрки для «Недели».

Идет поток благодарственных писем. Ветеран Спицын из Челябинска: «…На меня как читателя ваши материалы произвели неизгладимое впечатление… Спасибо вам за такой особенный труд!..» Алла Сергеевна Кудрявцева: «Уважаемый Юрий Николаевич! Наш дорогой друг и экстрасенс! Это не ошибка, ибо ваши изумительные материалы о женщинах и любви великих людей в предпоследней «Неделе» очень облегчили наши души в эти смутные дни! А календарь Ю.Б. в субботу 16 октября довершил все! Ваш маленький, еле заметный комментарий, как птичка-колибри, порхает по календарю, но без него календарь мертв… Получаю в субботу «ВК», начинаю всегда с любимого календаря, он дает настрой на всю неделю…» И в конце: «Да хранит Вас Бог!».

Итак, оказывается, я порхаю «как птичка-колибри», а Наташа Зимянина считает, что я пишу «с очарованием и с интеллигентским прибабахом».

Из-за работы дни летят чрезвычайно быстро. Не успеваешь оглянуться — недели нет. Пролетает жизнь — и это горько. Умирают люди: Лакшин, Лотман. Уходят в разгаре работы, не завершив задуманного. И вот я весь в грандиозных замыслах. Успею ли? Сколько времени отпущено Богом? Никто не знает. Пока в противоречивых чувствах: когда работаю, испытываю удовольствие, возникает ощущение какого-то полусчастья. А когда не работаю и задумываюсь о жизни, то мрачнею и ничего хорошего кругом не вижу. Может быть, это естественно?..

Ездил в Худлит, встречался с директором Анджапаридзе. Беседовали при чае, в роскошном кабинете, буквально заваленном книгами.

Анджапаридзе колоритен: смесь литературного языка с английскими и французскими словами и отборной русской матерщины. Предложил ему издать «Любовь в Серебряном веке» и «Тайны частной жизни», тут же стал обсчитывать, как и что…

Идет тягучая «свадьба» с «Галактикой». Поехал в который раз к Пышкину, а его срочно вызвали в Совмин, пришлось ждать и разговаривать с секретаршей, которая, оказывается, работала долгие годы на Старой площади, в ЦК. Сказала, что Брежнева не любила: вечно пьяненький и без мозгов, тупой. Черненко никогда не мог понять, какие бумаги приносили ему на подпись. Пельше все понимал, но был старый и больной, чуть что — сразу ложился… Пономарев был надутый и чванливый, в лифте всегда ездил один. Больше всего секретарше нравился Андропов. И ее вывод: в ЦК все работали много и напряженно. Возможно. Но где результат?!..

Говорил с Вознесенским. Благодарил за мою публикацию: «Прелестно… прелестно…» И жаловался, что в отличие от Нью-Йорка и Парижа, в Москве с выставкой сплошные проблемы. Никто ничего не хочет организовывать и за все надо платить. «Пять миллионов в минусе… я прыгаю, достаю…» Ну, я печатаю-печатаю, как правило, в день по 10 страниц. «Наука», «Вечорка», «ВК», «Неделя»… Устаю и вечером припадаю к экрану. Начался новый сериал «Твин Пикс» («Двойные Вершины») режиссера Дэвида Линча о загадочной гибели Лоры Палмер.

13 ноября

Гороскопы вещают для Рыб: «Ваши мечты и ожидания вот-вот осуществятся». Грубо говоря: ни хрена! Только в «ВК» 6-го вышел Брюсов на целую полосу. Звонил Костину: во Франции вышла книга о Дзержинском и, значит, моя накрылась лаптей. Будем надеяться на другие парижские издательства, — бодро сказал Костин. А я почему-то вспомнил при этом маршаковский перевод «Королевы Элинор»: — Кайся, кайся! — печально ответил монах. А другой отозвался: — Аминь!

7-го собирались у Лены Чижовой, и я прочитал стихи:

Все загалдели, и Ильенко сказал, что оставшихся надо заносить в Красную книгу.

10-го — длинный поход: «Огонек», «Неделя», министерство печати (пытался уговорить Сергея Юшенкова закупить партию «Рюрика»), «Москвичка», ВК… Домой вернулся вдрызг «хорошенький».

Помимо печатанья, приходится заниматься рюрикодерганьем, бьюсь за то, чтобы тираж или часть тиража закупили, и звоню в пресс-службу президента — от Шумейко до Цабрии, — и нигде не нахожу понимания. Сыпется гонорарный водопадик, «звенящие возможности», как выразился Бальмонт. Но разбогатеть, даже чуточку, не получается: деньги все время обесцениваются.

Сделал два материла: председатель Мао — 11 стр., Жорж Санд — 14. Мао Дзедуна назвал так: «Одинокий монах под дырявым зонтиком в поисках любви». В юношеские годы Мао написал:

И боролся. «Великий кормчий». Жорж Санд тоже была эдакой штучкой. Литература и любовники — два конька, а еще разный эпатаж, и Некрасов: «строго осуждал Жорж Занд, что носит панталоны».

Среди прочего пришлось писать стишки к 70-летию Вечорки. «Семьдесят лет «Вечорки» —

Это много, это — да. Это, вроде, даже Зорге — быть на страже и всегда…»

Идут звонки и приглашения, то из Тимирязевского музея («Рады Вас видеть…»), то звонок из театра Хазанова (Хазанов читает и просит дать ряд календарных выборок). Короче, дел невпроворот и совсем некогда заниматься футболом. Когда-то мечтал стать вторым Константином Есениным и скрупулезно занимался футбольной статистикой, но стал не вторым Есениным, а просто Безелянским. Футбол остался в прошлом, и на днях, с некоторой болью в душе, выкинул почти весь свой футбольный архив. Своеобразный удар по своим воротам…