Анатолий Карпов - Жизнь и шахматы. Моя автобиография [litres]

– Мигель, ты отличный человек, поэтому тебе предлагаю ничью.

Ничья Найдорфа не устраивала, он отказался, и тогда швед пробудился окончательно, провел блестящую комбинацию и выиграл. Таким образом, аргентинский мастер сам угодил в яму, которую вырыл сопернику, а партии между тем присудили приз за красоту.

Ну а собственно в Аргентине в первый раз побывал я в семьдесят восьмом году. Я тогда не играл, а приехал на олимпиаду после тяжелейшего матча с Корчным в Багио в качестве почетного гостя. С того самого первого памятного визита страна сразу завоевала мое сердце. Я бывал в Аргентине раз, наверное, четырнадцать-пятнадцать и постоянно открывал для себя что-то новое и удивительное. Там я основал шахматные школы в Буэнос-Айресе и Патагонии, там заслужил Высший орден страны. Произошло это следующим образом. В декабре две тысячи первого года президент Аргентины Фернандо де ла Руа сбежал в скандальную досрочную отставку, загнав перед этим страну в глубочайший финансовый кризис. Интересно, что я был представлен ему буквально за несколько дней до этого, но речь не об этом, а о том, что его преемник был вынужден объявить о дефолте по внешним обязательствам на общую сумму в сто тридцать два миллиона долларов. Министр экономики Аргентины Доминго Кавальо, с которым я был хорошо знаком, пригласил меня на Международный экономический форум, во время которого МВФ объявил о том, что может предоставить Аргентине новый кредит только под восемнадцать процентов. Конечно, требования были непомерными, и страсти разгорелись нешуточные.

Я вернулся в Москву и буквально на следующий день получил письмо от посла Аргентины с просьбой вступить в международный комитет по спасению страны от варварских санкций Международного валютного фонда. Я согласился, став первым иностранцем в рядах этого комитета. Впоследствии туда вошло много очень достойных людей, вместе с которыми во время переговоров мы убедили МВФ пойти навстречу Аргентине и разрешить стране возвращать займ по мере возможности и без всяких процентов. А года через три после этого в Москву приехал министр иностранных дел Аргентины, и меня тогда уже совершенно неожиданно пригласили на прием в посольство. И уже на приеме выяснилось, что министр привез государственные награды страны Игорю Моисееву, Аре Абрамяну [19]и мне. Так в совершенно чудесной компании я стал Командором Ордена Независимости иностранного государства. Это была моя вторая аргентинская награда. А первую – настоящую военную медаль – мне вручил министр обороны Аргентины Рауль Барас в конце восьмидесятых годов. Он пригласил меня почетным гостем на шахматный турнир, который устраивал, и в придачу к полученному удовольствию я получил медаль и интересный рассказ министра о том, что он был последним военачальником, сложившим оружие в войне против Англии за Фолклендские острова.

Очень интересным человеком был и президент Аргентины Карлос Менем, управлявший страной в течение десяти лет с восемьдесят девятого по девяносто девятый год. Родился он в армяно-алавитской семье иммигрантов из Сирии, поэтому во время его правления армянская община Аргентины стала одной из главных движущих сил мирового армянского лобби. Но любопытно не только это, а то, что по профессии Менем был виноделом и производил на своих угодьях довольно неплохое вино.

Запомнилась мне Аргентина не только встречами с официальными лицами, но и своими традициями. Однажды во время турнира мы отправились с товарищами отмечать мой день рождения. Пошли на известную ресторанную улицу, где находится, наверное, сразу заведений сто тридцать. К полуночи нам показалось, что пора уходить из ресторана, но нам сказали, что закрываться не собираются. Часа два кроме нашей компании там больше никого не было, но в начале третьего в зале стал собираться народ, причем в таком количестве, что не осталось ни одного свободного столика. Оказалось, что вечерние представления в театрах Аргентины заканчиваются не раньше часа ночи, и после спектакля зрители не спеша отправляются поужинать, и ужины эти частенько длятся до пяти утра. Не знаю, как потом эти люди справлялись с ранним подъемом на работу, но, вероятно, такой график всех устраивает, раз его до сих пор не изменили.

Аргентина поражает своими природными богатствами, мало стран в мире, кроме, конечно, России, может похвастаться тем, что имеет практически все климатические зоны, и Аргентина одна из них. На юге в Патагонии климат достаточно суровый и напоминает нашу тундру, но побывать там стоит, чтобы увидеть фьорды этого дикого края, его крутые склоны, обрывистые горы и ледниковые долины и, конечно, полуостров Вальдес. С одной его стороны начиная с мая можно полюбоваться брачными играми южных китов и увидеть колонии пингвинов, а с другой – понаблюдать за вальяжно развалившимися на льдинах морскими котиками и львами. Я собственными глазами видел одновременно девять китов, плывущих вдоль берега, которые явно красовались – то ли друг перед другом, то ли перед своими зачарованными зрителями.

Уникальное место в Аргентине, безусловно, водопад Игуасу – один из красивейших водопадов мира и самый мощный на всем земном шаре. Он находится в месте слияния Аргентины с Бразилией и Парагваем и представляет собой целый комплекс из двухсот семидесяти пяти водопадов на реке Игуасу. Говорят, что Элеонора Рузвельт, увидев это захватывающее дух зрелище, только и смогла вымолвить: «Бедная Ниагара!» Меня эта «Большая вода» (именно так переводится Игуасу с языка местного индейского племени тупи-гуарани) впечатлила не меньше, чем первую леди Америки. Недаром в две тысячи одиннадцатом году водопады были признаны одним из семи новых чудес света. Стена воды низвергается там с высоты в шестьдесят метров, создает облака мельчайших брызг, а солнечный свет довершает картину, украшая облака миллионами радуг. Мне посчастливилось не просто полюбоваться водопадами, но и проплыть по реке на моторной лодке. Хотя, призна2юсь честно, от мысли о том, что может случиться, если мотор заглохнет, становилось не по себе.

Невероятно сложно даже самому себе ответить на вопрос, что в той или иной стране тебя привлекает больше: природные красоты, шедевры архитектуры или общение с людьми. Особенно если это такие люди, как, например, Диего Марадона. В начале двухтысячных годов я был в гостях у гениального футболиста на телешоу, которое он вел. Передача строилась на беседе Марадоны с известными людьми, и не обязательно со спортсменами. Мне сложно судить о нем как о человеке, потому что знакомство наше близким назвать нельзя. Понятно, что личностью он был неоднозначной, а самые разные слухи, окружающие его жизнь, вряд ли возникали на пустом месте. Но футболист, конечно, Марадона был совершенно гениальный, и интересующийся футболом человек, который видел игру этого мастера вживую хотя бы раз, смело может считать себя везунчиком. Мне везло не единожды, удалось присутствовать даже на том историческом четвертьфинале чемпионата мира, когда в матче против Англии Марадона пошел на самый известный обман в истории футбола и закрыл карьеру двух судей: тунисца Али Бин-Нассера и болгарина Богдана Дочева. Он сделал то, что видели все сто четырнадцать тысяч зрителей стадиона, все игроки и тренеры. Я видел смущение товарищей Марадоны по команде, которые не сразу бросились обнимать Диего, а на долю секунды даже застыли, пораженные решением арбитров засчитать гол. Недовольно гудел стадион, страшно возмущались англичане, и только сыгравший «рукой Бога» великий аргентинец оставался невозмутимым. Позже Марадона вспоминал, что попросил партнеров изобразить радость, начать праздновать забитый гол, но кто-то упрекнул его: