Анатолий Карпов - Жизнь и шахматы. Моя автобиография [litres]

– Он проиграет. Так что не теряйте времени и возвращайтесь в Москву.

– Позвольте не прислушаться к вашим рекомендациям. – С какой стати стал бы я его слушать, если даже в советские времена находил возможность поступать так, как считал нужным, а не так, как диктовали чиновники.

– Дело ваше. – Посол положил трубку и на конференции не появился.

Мое мнение о том, что МИД занял ошибочную позицию, подтверждал и тот факт, что американцы приехали на конференцию делегацией очень высокого уровня, во главе которой был первый заместитель госсекретаря. Это, безусловно, говорило о том, что они строили далекоидущие планы по будущей совместной работе с Манделой.

Если скажу, что поездка моя получилась воистину уникальной, – не скажу ничего. Уже в те времена Йоханнесбург смело можно было назвать абсолютно бандитским городом. Мне даже сложно предположить, что там происходит сейчас, но и тогда по некоторым районам города лучше было не ходить без сопровождения, а особенно по территории города-спутника Йоханнесбурга – Соуэто, куда сторонники апартеида принудительно согнали на проживание три миллиона коренных жителей Южной Африки. Независимо от своего социального и экономического положения абсолютно все жители Соуэто подвергались дискриминации по расовому признаку со стороны властей. Правда, похвастаться более или менее благополучной жизнью едва ли могли единицы, в городе царили ужасные грязь и нищета, освещение работало лишь на одной улице, на которой и стояли дома Манделы и его товарищей. Бедность часто провоцирует людей на преступления, и некоторым участникам нашей конференции, к несчастью, пришлось испытать это на себе.

На торжественном ужине накануне открытия я нос к носу столкнулся с мэром Амстердама, с которым был хорошо знаком. Даже сейчас не могу не улыбнуться, вспоминая удивление, которое отразилось на его лице при виде меня. Не сдерживая любопытства, он буквально воскликнул:

– Что вы здесь делаете? – Следует отметить, что имел он первый разряд по шахматам и знал меня исключительно как шахматиста.

Я сказал, что могу задать ему точно такой же вопрос. Он немного обиделся:

– Ну как же! У Голландии большие исторические интересы в ЮАР. – Это действительно так. Ведь в трехлетней англо-бурской войне начала двадцатого века против англичан на территории Южно-Африканской Республики воевали жители Оранжевого Свободного государства – выходцы из Голландии. А одно из самых крупных коренных племен Южной Африки – племя зулу – до того как назвать свою страну Зулуленд, называло ее Оранжевой республикой.

Я рассказал мэру о своей общественной деятельности, показал на прибывших со мной коллег и спросил:

– Вы приехали один?

– Нет, тоже с компанией. Не знаю, где они. Кажется, вышли пройтись.

– Надеюсь, с охраной?

– Нет, зачем? – Его брови в недоумении взметнулись вверх. – Они недалеко, буквально вокруг гостиницы.

– Я бы не был столь оптимистичен на вашем месте. – Не смог я удержаться от предупреждения, хотя предупреждать на самом деле было поздно. Не знаю, что подумал обо мне мэр Амстердама, когда на следующий день его коллеги, погулявшие по центру города без охраны, явились на открытие конференции один со сломанной рукой, а другой – со сломанной ногой. Оказалось, что атаковали их совсем рядом с отелем, хотели отобрать деньги, но голландцы вступили в драку и, отстояв бумажники, получили увечья. После этого организаторы конференции категорично попросили всех белокожих участников конференции не покидать отель без специального сопровождения от «Африканского национального конгресса» [22].

На открытие Мандела приехал лично. Совершенно случайно получилось так, что я был в той группе людей, к которой он подошел поздороваться и пожать руки, перед тем как подняться на трибуну. Сказав короткую приветственную речь, он извинился и тут же уехал, сославшись на плохое самочувствие. Не думаю, что он лукавил. Выглядел Мандела на самом деле неважно, был уставшим и вымотанным. Мероприятие вел его ближайший соратник и заместитель Табо Мбеки, который после выигранных выборов стал министром иностранных дел в правительстве Манделы, а впоследствии и следующим президентом ЮАР. Мбэки предоставил слово главе американской делегации, затем мэрам Лондона и Амстердама, пригласил на трибуну известного американского боксера, чемпиона мира, предки которого были выходцами из ЮАР, – еще один тонкий продуманный ход американцев для установки тесных дружеских контактов. После выступления боксера Мбэки объявил примерно следующее:

– Я хочу предоставить слово человеку, которого вы все прекрасно знаете, с которым у нашей организации давно установились дружеские связи. Когда он участвует в крупных турнирах, мы с удовольствием становимся его болельщиками… – Табо представлял меня достаточно долго, зал крутил головами и не мог понять, о ком он говорит. А когда наконец Мбэки назвал мое имя, по помещению пронесся ропот удивления: никто не мог понять, чем вызвано столь теплое приветствие и откуда у нас дружеские связи. Я поднялся на трибуну, поблагодарил и заметил, что мы настроены развивать наши отношения с АНК. После этого члены американской организации буквально не отходили от меня на последующем торжественном ужине и всеми возможными способами пытались разузнать о планах России в ЮАР. Им было прекрасно известно об официальной позиции нашей страны и о том, что Россия перестала оказывать какую-либо помощь организации Манделы, но между тем белокожего россиянина ближайший соратник Нельсона представляет как лучшего друга. Нестыковка, непонимание, абсурд…

Мое первое знакомство с Манделой, конечно, никак нельзя назвать плодотворным. Второе же получилось куда лучше, так как я полетел на встречу с Нельсоном уже по его специальному приглашению. В то время он оставил президентский пост, передав бразды правления в ЮАР Табо Мбеки. Мандела принял меня очень радушно в собственном доме. Дом был уютным, просторным, внушительным, но никак не дворцом. В одной части жила семья, в другой Мандела работал и принимал посетителей. Меня он благодарил за поддержку, которую Фонд оказывал его партии, говорил о том, что все его друзья с восторгом отзывались о крымских здравницах, и сожалел о том, что самому не удалось там побывать. Знаю, что он был по-настоящему обижен на руководство нашей страны: и на Горбачева, и на Ельцина, когда те бросили его организацию буквально на произвол судьбы. Возможно, именно поэтому он и выказал мне особое расположение. Знаю точно, что, когда Мандела пришел к власти, в ЮАР были направлены три официальные поздравительные телеграммы: от Горбачева, Ельцина и от меня. Так вот, ответить Нельсон посчитал нужным только мне. И хотя впоследствии Борис Николаевич все же уговорил Манделу приехать в Россию, прежних теплых отношений уже не случилось.