Анатолий Карпов - Жизнь и шахматы. Моя автобиография [litres]

А у меня с Нельсоном вышла очень дружеская, спокойная беседа, которую он вынужден был прервать, потому что в приемной ждали следующие гости, и, как уже было сказано выше, были это (удивительно!) Джимми Картер и Билл Гейтс. Знаю, что Гейтс тоже неравнодушен к шахматам, но все же моей любимой игре предпочитает бридж, в котором частенько на пару с Уорреном Баффетом обходит соперников.

Я бы с удовольствием пообщался с Манделой еще раз, ведь мы с ним об этом договаривались, я приглашал его приехать на Вторую всемирную детскую шахматную олимпиаду в Лас-Пальмас, где впервые должны были играть дети Африки. Но, к сожалению, вскоре после нашей встречи он принимать перестал, так как уже не очень хорошо себя чувствовал [23]. Несмотря на это, пока у него была возможность, он всегда присылал видеопоздравления. Прислал он приветственное слово на открытие детской олимпиады и, что особенно приятно, отправил видеозапись и к моему пятидесятилетию, которую показали во время торжеств на экране Большого театра.

Фонд мира подарил мне общение со многими известными людьми. Заместителем председателя Фонда долгое время работал Роберт Рождественский. Фонд изначально был особенной организацией для писателей и поэтов, ведь его первыми председателями были Тихонов и Полевой. В семьдесят восьмом году после выигрыша у Корчного мне устроили особое чествование в Доме литераторов, на которой присутствовали Симонов, Бондарев, Ганичев, Белов, Распутин, а Агния Барто даже написала посвященные моей победе стихи.

Когда я стал председателем Фонда, комиссию по культуре в нем возглавляли поочередно Борис Брунов, Вячеслав Тихонов и Людмила Гурченко, которая к тому же была моим доверенным лицом на выборах в депутаты. Людмила Марковна ездила со мной на агитационные встречи в Астрахань и в Казахстан, а потом довольно резко отчитывала организаторов поездки:

– Вы выбрасываете выделенные средства в трубу! Зачем, скажите, ездить туда, где Карпова прекрасно знают, любят и поддерживают?! – А надо признать, что и в Астрахани, и в Казахстане у меня никогда не было проблем с набором голосов. – Надо ездить туда, где перевес имеет соперник, там сверкать лицом и перетягивать одеяло, а иначе это никуда не годится!

И добилась, и решила, и поехала туда, где меня не слишком жаловали, и вернулась очень довольная собой, и сказала:

– Вот как надо работать.

Я был хорошо знаком с Жоресом Алферовым, который рассказал мне интересную историю о выдающемся ученом – президенте Академии наук – Петре Леонидовиче Капице.

Однажды шло заседание Президиума Академии наук, и Келдыш, который тогда был президентом, сообщил, что в одном академическом институте случился пожар, повлекший большие убытки.

– Ввиду произошедшего нам предлагают освободить от должности директора института, – объявил Келдыш собравшимся, которые прекрасно знали того самого директора – заслуженного ученого, академика. – Как вы относитесь к этому предложению?

Все настороженно притихли. Надо отметить, что академики всегда отличались неугодной самостоятельностью, но первым на протест решился именно Петр Леонидович Капица, разрядивший обстановку, спокойно сказав своим достаточно тонким голосом:

– Ну что ж, давайте в таком случае назначать директорами институтов пожарных.

Близким знакомством я могу похвастаться с другим президентом Академии наук, занявшим эту должность после Келдыша, – Анатолием Петровичем Александровым. Сейчас Академия наук, к сожалению, потеряла былую значимость, а в минувшие годы эта общественная организация была одним из самых серьезных государственных институтов, влияющих на многие процессы. Александров был очень значимой фигурой, но при этом оставался простым и скромным человеком. Меня приводил в восторг его азарт, с которым он в семьдесят лет катался с внуками на картонке с длинной и крутой ледяной горы. И вызывало глубокое уважение его нежелание кичиться своими заслугами и трубить о них на всех углах. Хотя, мне кажется, он вполне заслуживает того, чтобы о них говорили и никогда не забывали. Сейчас никто не вспоминает его фамилию, празднуя очередную годовщину Великой Победы. А между тем именно этот большой ученый в сорок первом году придумал для наших кораблей защиту от магнитных мин фашистов. Что такого сделал человек, чтобы его имя чтили и помнили? Да просто спас весь военный и торговый флот Советского Союза.

Если я начну сейчас подробно рассказывать о каждом известном человеке из мира искусства, с которым знаком, дружен и хорошо общаюсь, то, во‐первых, истории мои выльются в многотомное издание, а во‐вторых, я сильно рискую кого-то обидеть, пропустив и не упомянув. Поэтому расскажу здесь только о людях, причастных к событию, которое совсем недавно гремело на всю Москву. До появления русской версии мюзикла «Шахматы» никто не знал о том, что его первый акт написан по мотивам моего матча с Виктором Корчным, который мы играли в восемьдесят первом году в итальянском Мерано, а главный герой мюзикла носит мое имя. Автор либретто – британский поэт и драматург Тим Райс – провел тогда с нами в Мерано двадцать дней для того, чтобы почувствовать атмосферу шахматных матчей. Возможно, именно благодаря столь ответственному подходу работа оказалась на редкость удачной. На редкость, конечно, не для Тима Райса, а для предмета, который он взял за основу своего произведения. Ведь снимать кино или ставить спектакли о командных видах спорта («Движение вверх», «Тренер», «Легенда № 17») намного легче, чем о шахматистах. А уж решиться посвятить шахматам мюзикл может только очень талантливый человек.

В таланте автора таких широко известных постановок, как «Иисус Христос – суперзвезда», «Эвита», «Отверженные», «Король Лев», сомневаться, конечно, не приходится. Я был почти на всех постановках Райса, а на мюзикле «Кошки» даже несколько раз и в Нью-Йорке, и в Лондоне, где Тим живет и всякий раз, когда я планирую поездку в Великобританию, приглашает меня на представление. Безусловно, ни один мюзикл не превратится в шедевр, если вместе с автором либретто не будет работать не менее талантливый композитор. Райсу повезло создавать многие шедевры в компании величайшего Эндрю Ллойда Вебера, а потрясающую музыку к «Шахматам» написали музыканты легендарной «АББЫ» – Бенни Андерсон и Бьорн Ульвеус.

Считается, что в мюзикле на фоне сюжета о любви и ревности высмеивается напряженность и враждебность международной политической атмосферы холодной войны. Да, история, конечно, имеет политическую подоплеку, но не отличается какими-либо резкими политическими выпадами. Искать в ней точные исторические совпадения совершенно нелепо. Во-первых, мы так никогда и не сыграли матч за чемпионство с Бобби Фишером, а прототипом героя мюзикла – американского гроссмейстера и чемпиона мира – считают именно его. И уж тем более никогда не делили с Бобби женщину, как это происходит в спектакле. Во-вторых, у меня никогда не возникало мысли остаться на Западе. Понимаю, что герой Анатолий – это своеобразная квинтэссенция меня и Корчного, но в любом случае не стоит забывать, что художественное произведение – это далеко не всегда исторический роман и вымышленное в нем может быть буквально все: от первого до последнего слова.