Анатолий Карпов - Жизнь и шахматы. Моя автобиография [litres]

– Флоренсио, детские олимпиады – отличная идея. ФИДЕ не прогадает, если станет принимать участие.

– Можем поучаствовать, если заплатите.

Вопиющая наглость ответа на несколько секунд просто лишила меня дара речи. Да, коррупция и жажда наживы руководства шахматами уже ничуть не удивляла, но ничем не прикрытое хамство и желание урвать кусок там, где тебе вообще ничего не причитается, возмущало до крайности.

– Я не понял, с какой стати что-то должен платить, – резко ответил, как только снова обрел способность говорить. – Спонсоров искали не вы, бюджет обеспечивали не вы, организацией турнира не занимались, и идея его проведения тоже не в вашей голове родилась. Какие деньги?! Вы вообще о чем?!

– Я об участии ФИДЕ в мероприятии. – Если совесть у Кампоманеса и осталась, то в момент нашего разговора она спала очень крепко.

– Не хотите – не участвуйте, сами справимся, – с горечью заключил я. – Будет ФИДЕ участвовать или нет, для детских олимпиад значения не имеет.

Местом проведения следующей олимпиады на этот раз был выбран Лас-Пальмас. Президент правительства Канарских островов Пабло Лескано – не просто известный политик, но и замечательный поэт, знаменитый не только в своей стране, но и во всем испаноговорящем мире. Интерес Лескано к шахматам совсем не случаен: его сын – международный мастер по шахматам. Я не сомневался в том, что на Канарских островах все организуют по высшему разряду, но, затевая масштабное событие (фестиваль, турнир, конкурс, олимпиаду), всегда надо мыслить стратегически, если хочешь, чтобы мероприятие приобрело жизненную силу и продолжило существовать долгие годы. Возникла необходимость сделать нечто особенное, чтобы популяризовать турнир не только в Испании и в узких шахматных кругах, но и во всем мире.

Я знал, что в Испании особенно ценными и значимыми считаются события, где каким-то образом принимает участие король. По велению судьбы как раз в это время меня совершенно случайно познакомили с одним из лидеров испанских цыган, который так же случайно в разговоре упомянул, что периодически общается с королем Испании Хуаном Карлосом. В Испании, полагаю, больше, чем в других странах, вполне можно брать быка за рога, так что я без обиняков попросил его при встрече обратиться к королю с предложением патронировать детскую олимпиаду в Лас-Пальмасе и стать почетным председателем Оргкомитета соревнований. Меня заверили, что на поддержку короля можно рассчитывать, но на самом деле гарантий успеха не было никаких. Хуан Карлос довольно редко принимал участие в организации мероприятий, хотя на торжественных открытиях важных ивентов появлялся часто и оказывал организаторам всяческую поддержку. И тем не менее риск получить отказ короля был довольно высок. Ведь ему предлагали быть почетным председателем Оргкомитета и Всемирной парусной регаты, и Олимпийских игр в Барселоне в девяносто втором году, но в почетные председатели Оргкомитета первого турнира король рекомендовал своего сына – принца Филиппа [34], а второго – свою супругу королеву Софию.

Когда о моей инициативе узнали в Лас-Пальмас, сказать, что они обрадовались, – не сказать ничего. Лескано пришел в такой неописуемый восторг, в какой настоящий испанец может прийти, по-моему, исключительно в тех случаях, когда сиесту с трех часов продлевают на неделю.

– Олимпиаду мы бы организовали в любом случае! – восхищенно тараторил мне в трубку поэт и политик. – Но король, сам король! Если Его Величество к нам приедет – это будет грандиозно, просто грандиозно! Поверить не могу, что это случится.

Его реакция на самом деле была вполне объяснимой. Канарские острова в Испании воспринимают примерно так же, как в России Чукотку: знаем, слышали, но это где-то там, очень далеко. Король, очевидно, решил исправить такое несправедливое отношение и наше предложение принял. Веса турниру прибавило и приветственное слово Нельсона Манделы, который хоть и не смог приехать лично, но поспособствовал участию в соревнованиях детских команд из африканских стран.

Детские шахматные олимпиады набрали мощь и разлетелись по миру. В последующие годы турниры прошли на Мальте, в Белграде и Черногории. А в двухтысячном году соревнования принимала Турция. И я, на свою беду, пригласил поучаствовать в мероприятии Илюмжинова. Зачем я это сделал? Почему? Хотел показать, что в шахматном мире многое возможно и без участия ФИДЕ? Желал в очередной раз попытаться сгладить углы? Мечтал добавить турниру еще больший престиж присутствием президента Международной федерации. Как бы то ни было, сделанного не воротишь. Кирсан приехал на Олимпиаду и увидел яркое и запоминающееся событие, в котором с удовольствием принимают участие и организаторы, и спонсоры, и участники соревнований. Обратил он внимание и на то, с какой горячностью меня благодарили все от мала до велика: и зрители, и спортсмены. Ну как удержаться от захвата и не присвоить себе лакомый кусочек, который сделает терновый венок еще более густым, а звание президента ФИДЕ более весомым? И уже в следующем году Илюмжинов провел детскую шахматную олимпиаду под эгидой Международной федерации, ничего не согласовывая со мной, чем в очередной раз продемонстрировал свою абсолютную непорядочность.

Одинаковое понимание шахматных процессов, желание отстаивать чистоту и уровень шахматных турниров сблизили нас с Гарри Каспаровым, несмотря на полярные политические взгляды в настоящем и яростное соперничество, щедро сдобренное интригами и конфликтами в прошлом. Контакт между нами сумел наладить активный бизнесмен – американец с французскими и бельгийскими корнями, с которым мы познакомились в восемьдесят девятом году. За годы нашего общения этот человек три раза возвращался от абсолютной бедности к исключительному богатству. Начало двухтысячных годов как раз пришлось на очередной период его процветания, и деловой склад ума подсказал ему, что повторение матча Карпов – Каспаров в Нью-Йорке станет не просто новой встречей двух знаменитых гроссмейстеров, а грандиозным событием мирового масштаба.

Резонанс матч получил колоссальный. Мы играли на втором этаже в одном из центральных зданий на Таймс-сквер. Сидели за стеклянными незашторенными окнами, как в аквариуме, и толпы страждущих любителей шахмат и просто зевак собирались на площади наблюдать за игрой. Для удобства публики на улице разместили демонстрационные экраны, показывающие ходы, и зрители с волнением ждали свежих новостей. Можно было подумать, что все вернулось на десять лет назад. Матч получился интересным и зрелищным не только с исторической точки зрения, но и в спортивном отношении. Я выиграл третью партию, что обеспечило мне итоговую победу, и, к моему удивлению, публика восприняла мой триумф положительно. Меня наградили аплодисментами и словами поддержки, хотя во время нашего первого «американского» матча зрители, особенно наши эмигранты, больше поддерживали Гарри.