Джон Уайзман - Воин-разбойник

Примерно через год после моего назначения, адмирала Пита сменил старый морской волк по имени Тед Снайдер, бывший подводник, который держал в своей комнате отдыха ревун с подводной лодки. Когда после виски он становился слегка игривым, слышно было за полмили — ау-у-у-у, а-у-у-у-у, погружение! Погружение!

Снайдер и Пит были противоположностями почти во всех отношениях. Пит был профессиональным бюрократом, бумажным воином; Снайдер был настоящим моряком и профессиональным корабельным офицером. Пит был президентом банка, безупречным в своем поведении; Снайдер был более неформальным — даже по флотски сквернословил, время от времени. Но я был рад служить с ними обоими. От Пита я научился ценить планирование, которое входит в хорошую штабную работу. Вы не можете управлять большими подразделениями, принимая решения «по ходу дела», и методичный стиль командования Пита, делай-на-счет, научил меня как тактике, так и исполнению. От Снайдера я узнал кое-что столь же ценное: внимательности и чуткости флаг-офицеров.

Старик открыл мне глаза. Он брал меня с собой на совещания и позволял присутствовать. Он водил меня на коктейль-вечеринки, подмигивая и кивая — «купи этому парню выпить» или «возьми у него номер телефона». Он рассказывал мне об офицерской политике, учил меня тому, как заработать очки на различной общественной деятельности, например, стать скаутмейстером или выступать с речами в местном Ротари-клубе, что советы по продвижению имеют большое значение при принятии решений.

Чтобы помочь мне продвинуться по старой карьерной лестнице, он включил меня в совет директоров «Планетария», жилья в Литтл-Крик для посещающих флаг-офицеров. Почему «Планетария»? Потому что именно там спали «звезды». Поговорим о том, чтобы убрать соль.

Вы не разговариваете со стюардами в стиле Эва Барретта. И вы не ведете раздери-побери-задери-тебя разговоров с женами адмиралов, когда обсуждаете декор. Прекрасномыслящая миссис Вице-адмирал Джонс не любит, когда молодой лейтенант Дик произносит слово «черт».

Я выучил новое слово: тонкость. Я обнаружил, что такие мелкие детали, как красиво расставленные свежие цветы, могут сделать другом на всю жизнь жену вице-адмирала — что, как напоминал мне адмирал Снайдер, часто было так же важно, как подружиться с самим вице-адмиралом.

Чтобы заострить мое горохофшмаркивающее и спагеттиносовтягивающее социальное изящество, он приказал мне взять на себя организацию его личных коктейльных приемов. Так я научился общаться с поставщиками базы. Весь мой предыдущий опыт работы с продуктами заключался в подаче на столы картошки с мясом на «Гасси» и нарядах в пекарне во время службы в команде подрывников-подводников. Теперь же я стал мастером по части холодных и горячих закусок, экзотических ликеров и импортных вин — и даже выяснил с помощью исключения, какие ножи и вилки требуются для каких блюд.

С той же энергией, которую я вкладывал в подготовку отделения «Браво» или восьмого взвода, я теперь направился в новую и неизведанную область общественного питания. Был требователен, как дотошный метрдотель — следил, чтобы все было доставлено и приготовлено вовремя. Но что еще более важно, когда эти вечеринки флагманов развернулись передо мной, был поднят занавес над стилем жизни, о котором я ничего не знал.

Как боец команды подрывников-подводников, даже как офицер SEAL, я высмеивал все, что касалось поведения в стиле «оттопыренный мизинчик». Это было что-то, что я имитировал, прежде чем выбросить кого-то из окна. Теперь я понял, что напыщенный хлам, как я его называл, был частью сложного социального ритуала. Это был код — код, который я успешно начал взламывать. И как быстро обратил мое внимание адмирал Снайдер, как только я успешно взломаю код, не было такой высоты, которой не могла бы достичь моя карьера.

Итак — как же учится ребенок? Ребенок учится через подражание. Мои регулярные контакты со стюардами на камбузе позволили нам с Кэти Энн начать устраивать собственные приемы, хотя и с лейтенантским бюджетом. Я шел в «Планетарий» и говорил старшине: «Шеф, я планирую пригласить тридцать человек в субботу вечером. Бюджет — шестьдесят долларов».

За эти шестьдесят долларов мы получали еду и выпивку, а также двух стюардов в накрахмаленных белых пиджаках, которые подавали все, как полагается. Обстановка, возможно, была не столь элегантной как у Снайдеров, но мы определенно были на пару шагов выше барбекю с пивом и креветками на заднем дворе, которые мы устраивали в командах. И мы стали давать приемы постоянно, взяв за правило устраивать коктейль-вечеринку каждые два месяца в течение полутора последних лет, что я был в штабе Снайдера. Список приглашенных был разнообразен — это были офицеры из COMPHIBTRALANT, а также мои старые коллеги из Второго отряда SEAL, такие как Фред Кочи и Джейк Райнболт. Был и Горди Бойс. Но его больше не поощряли исполнять Танец Подгорающей Задницы.

Адмирал Снайдер также подтолкнул меня написать статью об использовании дистанционных датчиков в речной войне, статью, которую он прогнал по каналам, пока она не была принята в качестве официальной доктрины флота и не получил для меня поощрение в приказе. По его настоянию, я также сделал устный доклад Комитету по амфибийным боевым действиям об усовершенствованных способах доставки UDT или групп SEAL на место, включая одну рекомендацию (впоследствии она была действительно реализована) о реконфигурации ядерных подводных лодок в качестве носителя средств доставки SEAL, например с возможностью выпуска ПНБП — подводных носителей боевых пловцов, и других средств транспортировки SEAL.

Тяжелая работа хорошо оплачивалась. Снайдер подписал мне потрясающий набор характеристик («Р. Марсинко — один из самых преданных, трудолюбивых и профессионально осведомленных офицеров, которых наблюдал этот старший офицер, который ест, спит и думает о войне специальными методами, особенно о деятельности SEAL). Но более того, он позвонил в программу ВМФ в Монтерее, Калифорния и фактически приказал им принять меня на 1971-72 учебный год. Они так и сделали.

Я пошел и купил «Фольксваген-кемпер» — один из тех игрушечных фургончиков с матерчатой откидной крышей. Потом я прицепил его к нашему потрепанному «Рено»; мы упаковались, попрощались, уложили детей в фургоне и отправились в Калифорнию, выглядя для всего мира как семья цыган.

Мы провели шестнадцать славных месяцев в Монтерее, где я наконец получил степень бакалавра в области международных отношений. Когда я не ходил в школу, не играл в боулинг, не прыгал с трамплина, не ходил в походы в калифорнийские горы и не катался на лошади, которую купил детям, я занимался общественными делами. Я вступил в студенческое общество «Джейси». Я стал вожаком стаи у волчат-скаутов (мои волчата, возможно, были единственными, кто когда-либо охотился, убивал и освежевывал лягушек, поедая свежие лягушачьи лапки во время походов с ночевкой. Некоторых папаш тошнило, но с детьми все было в порядке).