Джон Уайзман - Воин-разбойник

Я был примерно в трех милях над океаном, скорость С-130 и свободное падение сильно сместили меня с первоначальной траектории полета. Внизу виднелся берег, поэтому я сверился с компасом и альтиметром и изменил курс, планируя к условленной зоне высадки площадью 300 квадратных ярдов (1 ярд — 0,91м), небольшой взлетной полосе, врезанной в неровную местность примерно в полумиле от укрытия террористов.

Мы выбрали ее в качестве сборного пункта по фотографии сверхвысокого разрешения со спутника АНБ , которую нам прислали по факсу во время полета из Норфолка.

Я уже был на высоте одиннадцати тысяч футов (прим. 3300 м) и по моим оптимистичным предположениям до приземления оставалось около десяти миль. Я наблюдал, как волны разбиваются о берег более чем в двух милях под моими ногами, фосфоресцирующие белые полумесяцы двигались волнистыми параллельными линиями. У воды начинались джунгли. Это были, как я знал из разведданных, кустарниковые джунгли, типичные для большей части Карибского бассейна и Латинской Америки. Не тропический лес, слава Богу, с его предательскими высокими кронами деревьев, которые превращали высадку с парашютом в сучье мучение. Если бы это был тропический лес, нам пришлось бы прыгать далеко от берега и приземляться на узкой полоске пляжа, или подойти морем с корабля-матки, невинного на вид гражданского судна, которое прошло далеко от берега, или приземлиться в специально модифицированных полужестких лодках — прорезиненных надувных плоскодонках, которые вместе с нами были бы сброшены с кораблей или низколетящих самолетов.

Я поднял голову. Ни звезд, ни луны. Парашют теперь работал идеально, а по тому, как дул ветер, я знал, что легко доберусь до зоны высадки — у меня впереди было двадцать минут снижения и я решил расслабиться и наслаждаться полетом.

Я решил что могу. Внезапность, конечно, все еще будет на нашей стороне. А разведданные, полученные нами во время полета из Штатов, свидетельствовали, что плохие парни нас не ждут.

Не так скоро. Именно это и делало Шестой отряд SEAL таким особенным.

Мы были уникальны: небольшая высокомобильная группа быстрого реагирования, обученная делать одну работу: убивать террористов и спасать заложников. И делать это лучше, чем кто-либо еще в мире. Никто не мог двигаться так быстро, как мы. Ни одно другое подразделение не смогло бы с такой легкостью явиться из воды или с неба.

Отряд «Дельта», армейское подразделение по освобождению заложников, которым первоначально командовал мой старый коллега, а, иногда, и соперник, полковник Чарли Беквит, был хорош. Но он еще был большим — более двухсот оперативников, и громоздким, как чертов слон, когда выдвигался. Все мое подразделение насчитывало только девяносто человек и мы путешествовали налегке. Мы должны были идти этим путем: нам часто приходилось плыть к нашей цели со всем необходимым на буксире.

Сегодня вечером пятьдесят шесть парашютистов из Шестого отряда выбросились с трапов двух С-130, вылетевших шесть с половиной часов назад из Норфолка, штат Вирджиния.

Если мой парашют был единственным, который сложился, они все к настоящему моменту должны скользить в последнем заходе на зону высадки круговыми группами из семи человек. "Падая" к земле, быстро подтягивая стропы, или «гася» как раз перед тем, как их ноги коснутся земли.

Это страховало от волочения парашютом по земле и от борозд на физиономии.

Обычно я был частью группы, но теперь неотвратимо опаздывал и хотел быстро спуститься на землю, поэтому полетел прямо в посадочную зону. Когда я вошел, то услышал, как тревожно зашелестели купола вокруг меня, и знал, что группа делает S-образный разворот, чтобы снизить посадочную скорость, затем кружит в штопоре и приземляется, как мы учились это делать. Что касается меня, то я вошел быстро и высоко — я не тормозил, как полагалось, не «гасил» и снес небольшое деревце в конце заросшей взлетной полосы. Я даже не заметил, как это произошло. Я был примерно в пятнадцати футах (прим. 4,5 м) или около того а затем — бам-м — получил стволом по лицу.

Это была хорошая рана. Из тех, что заставляют чувствовать себя живым.

Я оставил купол в листве, спустился на палубу и начал собирать группы.

Мы быстро рассчитались. Я был в восторге. Все совершили посадку с неповрежденным снаряжением. Я позвонил в ОКСО — объединенное командование специальных операций по спутниковой связи и доложил, что нас на земле пятьдесят шесть из пятидесяти шести, и мы собираемся выдвигаться.

Я и Пол Хенли, мой старший помощник — заместитель командира Шестого отряда (которого я прозвал ПиВи, из-за его прически принца Вэлианта), сформировали команды из четырех заранее подготовленные штурмовых групп.

Я ударил Пола кулаком в плечо.

— Пойдем, поохотимся.

Используя наши спутниковые карты от АНБ, мы с оружием наготове молча двинулись гуськом на юго-запад в джунгли. Пользовались исключительно жестами, как я делал во Вьетнаме более десяти лет назад. Наше передвижение превратились в смертоносный балет — па-де-морте, над которым мы работали месяцами. Никто не произнес ни слова. Никто не должен был этого делать. Теперь мы с ПиВи думали одинаково. Он был первым человеком, которого я отобрал в Шестой — яркий, энергичный, способный офицер SEAL, который мог прыгать, стрелять и веселиться на вечеринках лучше всех.

Более того, в отличии от меня, он был выпускником Академии, что давало Шестому отряду некоторый вес в глазах крохоборов. Кастовая система флота, как и любая подобная в мире, имеет репутацию жесткой. Первое, что делает большинство офицеров флота, когда они встречают вас — это смотрят на ваши руки, чтобы увидеть, носите ли вы кольцо выпускного класса Военно-морской Академии. Если вы это делаете, то являетесь частью клуба. Если нет — вы неприкасаемый.

Я изначально был неприкасаемым. На костяшках пальцев у меня были только шрамы. Но я любил свою работу и был в ней чрезвычайно хорош, и в некоторых редких случаях — включая мой, военно-морской истеблишмент вознаграждает способности почти так же хорошо, как и украшения.

Я посмотрел на часы. Двадцать один семнадцать. Две минуты отставания от графика, который я держал в голове.

Мы получили приказ на выдвижение за двадцать семь часов до этого момента. Приказ пришел из ОКСО. Первая информация была довольно обрывочной: пуэрториканская террористическая группировка с названием «Мачетерос», или «рубщики с мачете», ворвалась на аэродром Национальной гвардии недалеко от Сан-Хуана и уничтожила самолеты и оборудование стоимостью 40 миллионов долларов. Так что большая часть этой истории попадет в газеты.

Чего в газетах не будет, согласно ОКСО, так это того, что во время нападения «Мачетерос» — мы обычно называли террористов по радиофонетическому коду «Т» или «Танго» — захватили заложника и поддон со снаряжением. В том числе, как считалось, и с ядерным оружием. Никто не был точно уверен. Не спрашивайте, как никто не может быть уверен, пропала или нет атомная бомба.