Михаил Соловьев - Боги молчат. Записки советского военного корреспондента [сборник]

______________________

Остатки продовольствия Веселый свез в дом охраны. Заключенным больше нечего давать. Веселый приказал снять посты. Заключенные могут уходить, если хотят. Кое-кто уходит, но возвращается. Тайга непроходима.

______________________

Веселый приказал зарезать часть лошадей. На каждого заключенного придется меньше килограмма мяса. Ни хлеба, ни крупы больше нет. Сколько дней можно будет питаться этим мясом? Два? Веселый утверждает, что этого хватит заключенным на десять дней.

Остальных лошадей он поместил у дома охраны. Они окружены цепью охранников. Боится, что и оставшихся лошадей заключенные захватят и съедят.

______________________

Из окна я вижу только кусочек лагеря. Люди, шатаясь, ходят между землянками. Варят в котелках древесную кору. Здесь же лежат мертвые. Теперь их никто не убирает.

______________________

Веселый принял решение. С задней стороны дома по его приказу прорезана широкая дверь. В нее солдаты вкатили телеги. На них грузятся остатки продовольствия. Веселый, собрав охрану и гражданских служащих, сказал, что положение безнадежное. Прихода обозов нельзя ждать раньше десяти-пятнадцати дней. Это означает гибель. Он решил думать только о нашем спасении. Заключенные погибнут, и никто не в силах спасти их. Мы же с обозом уйдем в тайгу, и где-нибудь переждем, а потом, когда вода спадет, проберемся к Когоче.

______________________

Мы бросаем тысячи людей на верную гибель. Никогда не думал, что способен на подлость такого масштаба. Оказывается, способен. Иду спасаться с группой Веселого. Мучительно сознавать себя подлецом, но так хочется жить! Сейчас ночь, в нашем доме никто не спит. Веселый выжидает, пока заключенные скроются в землянки, а это будет только под утро, когда станет особенно холодно.

Вечером мимо окна, у которого я стоял, проходили заключенные. Они ослабели, едва держатся на ногах. У самого окна остановился старик. Но может быть, вовсе и не старик. Здесь невозможно узнать, кто стар, кто молод. Лица всех покрылись слоем землистой копоти. Все с бородами, и все в лохмотьях. Заключенный, остановившийся у моего окна, посмотрел в мою сторону и что-то сказал. Я не расслышал его слов, но понял, что он просит есть. Нам Веселый выдает еще паек, и в моем кармане был кусок хлеба. — Кто вы? — спрашиваю я заключенного. — Откуда? — Из-под Москвы — отвечает он. Я протягиваю ему хлеб. Но не успел он взять его в руку, как на него набросилось несколько других заключенных. Завязалась отчаянная борьба. Охранники кинулись из дома, били прикладами по головам, расшвыривали. Потом все расползлись. Тот, который получил от меня хлеб, лежал, уткнувшись лицом в землю.

Затецкий подошел ко мне и сказал: «Ваш гуманизм здесь никому не нужен. Вы дали ему кусок хлеба, а другие задушили его, отнимая этот кусок. Чтобы мы с вами жили, эти должны умереть. Таков закон отбора сильных, и не нам его изменить». В глазах Затецкого столько холодного и жестокого равнодушия, что я молча отошел от него. Все еще не могу смириться с той ролью, которую выпало мне играть. Но знаю, что играть буду. Ведь жить-то чертовски хочется! Задушенный заключенный так и остался под нашим окном. Вокруг дома уже лежит несколько десятков трупов — застрелены охраной при попытке уворовать лошадей. Сколько осталось в лагере живых, я не знаю. Везде трупы. И все-таки людей много. Они ползают по лагерю, уходят, качаясь, в тайгу. Каро все время находится около меня. Что ему надо? Если у него есть способность понимать, то он знает, что я ненавижу и боюсь его. За эти дни Веселый трижды давал ему приказ, и Каро бросался на намеченную жертву и душил ее. А потом возвращался в дом и угрюмо подходил ко мне.

Пора, Веселый дает сигнал готовиться.

______________________

Я не знаю, сколько дней прошло — может, быть три, а может быть, двадцать. В эти дни я не отдавал себе отчета, потерял себя, и только сейчас нашел. Все случившееся кажется кошмаром, виденным в горячечном бреду. Я настолько не уверен в том, что я действительно видел все это, что сегодня отправился на место. Да это на самом деле произошло. Я видел то место, там все оставалось так, как и было.

Расскажу по порядку. Нам удалось под утро завести лошадей в дом, запрячь их в телеги. Потом мы с обозом двинулись в тайгу. Нас было около четырех сотен человек и с нами полтора десятка подвод, груженных продовольствием. Все мы были вооружены. Имелось даже три пулемета, их сняли со сторожевых вышек. Уйти нам не удалось. Позади шум и крики. Заключенные лавиной двинулись вслед за нами. Эта лавина не отставала. Мы не могли двигаться быстро, так как лошади с большим трудом волокли телеги. Люди помогали лошадям, но и они сами вязли в отсыревшей болотной почве. К обеду мы прошли не больше десяти километров и выбились из сил, а шум сзади нас продолжался; заключенные двигались по нашим следам.

Мы оказались в окружении болот. Следовало бы попытаться, освободившись от обоза, пройти по склонам сопок, но это значило бы углубиться дальше в тайгу без продовольствия. Вернуться назад и двинуться по другому направлению мы уже не могли — сзади лавина заключенных. Веселый созвал командиров на совещание. Среди командиров и Затецкий. Вернувшись, он сообщил, что принято такое решение: дождаться подхода заключенных и уничтожить их, а потом вернуться назад к лагерю.

Мысль не стрелять в людей возникла во мне сразу. Я вспомнил мою Марию и того, кого она носит в себе. Это выше моих сил. Взяв с собой ружье, я незаметно ушел к сопке. Не мог окончательно и бесповоротно стать мерзавцем.

______________________

Об этом писать тяжело. Но, может быть, мои записки будут единственным свидетельством.

Я дошел до середины сопки, когда сзади донеслись крики, вой и стрельба. Мне было видно то место, на котором остановился обоз. Веселый расположил людей полукругом, словно предстоял настоящий бой с наступающим противником. Между деревьями показались люди. Много людей. Они шли в беспорядке, словно подталкиваемые кем-то в спину. Раздался залп. При первых выстрелах толпа остановилась, но только на короткий миг. С яростным воем она устремилась вперед. От телег неслись выстрелы, били пулеметные очереди, доносились глухие пистолетные хлопки.

Каждый шаг вперед стоил толпе многих жертв. От опушки леса тянулся ковер из трупов. И, тем не менее, она двигалась. Шли, шатаясь, ползли на четвереньках. Все это стремилось к подводам, на которых продовольствие. Веселый послал вперед Каро. Я видел, как черным клубком шерсти метнулся пес под ноги приближающимся людям. Он бросался им на грудь, и они падали под ударами его лап. Смерть — ничто. Подводы с продовольствием стали огромным магнитом, тянущим несчастных к себе. Отойди Веселый и его люди в сторону, и на них не обратили бы внимания. Но охранники стояли на пути к подводам. Я видел: толпа доползла до того места, с которого стреляли люди Веселого, затопила его. Почти не останавливаясь, двинулась к подводам. Веселый со своими остался на месте. Мертвые. Стрельбы больше не было. Продовольствие с подвод было истреблено в один миг. Из леса выползали все новые и новые толпы. Они ловили лошадей, резали их и тут же раздирали на куски. Обгладывали лошадиные кожи. К трупам добавлялись люди, корчащиеся в коликах. Каро прибежал ко мне, морда в крови. Его надо было бы убить, но не поднялась рука.