Михаил Соловьев - Боги молчат. Записки советского военного корреспондента [сборник]

«Где Катя Антина», — почти крикнул он. — «Что с ней? Где она?»

«Я не знаю, товарищ», — сухо сказала женщина, согнав с лица улыбку. — «До нас жила здесь какая-то русская или китаянка — не поймешь, да слышно было — пропала. В точности я не знаю. Мы комнату заняли по ордеру горсовета, и если вы сомневаетесь, то я сейчас его найду».

Женщина сделала движение в сторону стола, но Марк уже ушел.

«Гони!» — приказал он Сене. Женщина высунулась из окна, в руках у нее была кепка, забытая Марком.

«Никто ничего не знает, товарищ Суров», — сказал Сеня, искоса наблюдая за Марком. — «Всякие слухи ходили, а толком никто не знает. Месяца четыре назад, как исчезла, зима тогда еще была. Я хотел вам сказать, да опасался».

Через несколько минут Марка ввели в комнату с круглым столом. Трое, похожие друг на друга. На столе учебники японского языка.

«Водка, коньяк, ликер?» — как и тогда спросил Марка человек с пустыми глазами.

«Где она?» — хрипло спросил Марк.

Пустоглазый внимательно посмотрел ему в лицо и, отчеканивая каждое слово, сказал:

«Нам нет смысла скрывать от вас. Вы не слабонервная девушка, выдержите. Кати Антиной нет. И не будет. Это всё, что нам известно. Дальше начинается область предположений, которые надо долго излагать. Могу вам только сказать, что Антина сослужила большую службу родине, и если она исчезла, то потому, что она эту службу сослужила».

Марк обессиленно опустился в кресло, а пустоглазый продолжал, не повышая и не понижая голоса:

«Катя дала нам в руки драгоценные нити. Но произошел просчет и… мы на этот раз проиграли. Мы знаем всё о вас, товарищ Суров, доверяем вам. Досадный просчет и временный проигрыш, вот что означает исчезновение Кати. Не забывайте, с каким опасным, хитрым и коварным врагом ей пришлось иметь дело. Расследование было произведено самое тщательное, но дало мало, очень мало. Под утро к ней постучали. Непонятно, почему она открыла дверь, ей это было запрещено. Соседи слышали крик, но когда выбежали на улицу, никого уже не было. Только след от саней, в которые были впряжены две лошади. След потерялся на главной улице. Вот и всё. Это сделали японцы. Ловко переиграли нас на этот раз».

Медленно отодрал Марк самого себя от кресла, поднялся и с колючей ненавистью посмотрел на трех неразлучных друзей. Побледнел до синевы, и конопушки на лице вдруг на маленькие ранки стали похожими.

«Вы, игроки!» — выдохнул он из себя. — «Доверяете мне, говорите вы. Плевать мне на ваше доверие! Какая-то шулерская игра, в которой на кон бросаются чужие жизни. Подлая манера заставлять человека делать не то, что он хочет. Вы принудили девушку заниматься делом, которое для нее омерзительно. Поймали на крючок, на который, вроде червяка, нанизали ее живого отца, а потом говорите: „послужила родине“! Да она и родины-то этой не увидела! Вы испакостили для нее родину. Проиграли в кости Катю! Учите японский, а любой японский щенок проведет вас. Проиграли Катю, а сами остались целы и невредимы».

Марк хлопнул дверью, ушел. Пустоглазый посмотрел на своих постоянных спутников и молча показал пальцем на то место, где у него сердце. Хотел сказать, что Суров поражен в самое сердце, и не надо придавать значения его словам.

Все усилия узнать о Кате больше, чем сказал ему пустоглазый, ничего Марку не дали. Этим делом занимались Вавилов и Баенко. Они позвали к себе Марка и сказали ему, что он должен смириться. Девушки нет, он ее больше не увидит. Блюхер выслушал Марка и вызвал начальника военной разведки. Через несколько дней он пригласил Марка к себе и тепло сказал:

«Я знаю, как вам тяжело это слышать, но Кати Антиной нам не найти. Очень хотел бы вернуть вам девушку, но это выше моих сил. Наши люди полагают, что она жива и исходят в своем предположении из следующего. Иошима несомненно любил ее и не захотел бы погубить. Что она выполняла возле него секретную миссию, он знал. Это видно из того, что он дал ей возможность овладеть документами, которые при проверке оказались фальшивыми. Этот японский разведчик очень ловкий и остроумный человек».

«Но если это так, Василий Константинович, то зачем же ему нужно было похищать ее?» — спросил Марк.

«В этом вопросе наши люди единодушны», — ответил Блюхер. — «Иошима хотел обмануть нас своими фальшивками, но допускал мысль, что это ему не удастся, мы раскроем его игру. Зная нравы и обычаи некоторых наших органов, он полагал, и не без основания, что Катя должна будет платить за всё это. Ее могли бы даже обвинить в том, что она по сговору с ним пыталась подорвать наши военные мероприятия, подсунув нам умело составленные японские фальшивки. И тут мы опять возвращаемся к вечному, которое называется любовью. Кроме всех прочих соображений, он должен был думать и о том, что вы вернетесь. Из любви Иошима предпринял похищение девушки. Может быть, видел в этом единственный способ защитить ее. Может быть, боялся вашего возвращения. К тому же, похищение служило целям и основного его замысла. Оно как бы подчеркивало важность тех документов, которые девушка извлекла из его сейфа. Этой задаче мог служить и поспешный отъезд Иошимы в Японию. Японцы хотели показать нам, что они отзывают провалившегося разведчика, и тем снова подкрепить свои фальшивки».

«Но как мог Иошима вывезти ее? Не вернее ли будет сказать, что они… ликвидировали Катю здесь?»

«Наши люди верят, что нет, не ликвидировали. А вывезти они могли. При всех наших криках о бдительности, через нашу границу можно перегнать стадо слонов, и мы не заметим. Если, конечно, действовать умеючи».

По ночам Марк впивался зубами в подушку и чувствовал, как в его горле клубится вой; не крик, а вой, рвущийся наружу. И тогда он, среди ночи, уходил в свою рабочую комнату в доме советов. Бешено, яростно работал. Но потом отрывался от бумаг, и лицо его искажалось судорогой боли. «Прости меня, Колибри. За то прости, что потерял тебя. И за то, что все мы не пожалели тебя». Марку казалось, что в темном углу стоит девушка, устремившая к нему косоватые глаза. Золотая корона волос клонила голову вниз. Глаза-звезды были обращены к нему: «Не оставляй меня одну, Марк, я так боюсь!» — шептала она. «Я знал, что ты ждешь, но я был нужен там. Я хотел вернуться к тебе. И опоздал». Колибри делала шаг вперед, но не выходила из темной полосы к свету. «Ты не знаешь, Марк, как я ждала тебя», — шептала она. «Я знаю», — отвечал Марк. Он шел к ней. Шаг, два шага, еще два шага, и он упирался в холодную стену. Прижавшись разгоряченным лбом к стене, долго стоял неподвижно. «Ее нет», — шептал. — «И не будет».

Праздновалось десятилетие освобождения края от японской оккупации. В Спасске были назначены по этому поводу торжества. Приказал Вавилов ехать туда и Марку, хотел оторвать его от дел, в которые тот погружался с болезненным ожесточением.