Сергей Шахрай - Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина

Видимо, прав был Лев Толстой, когда писал, что каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Типичный региональный кризис — чеченский — оказался для молодого демократического государства по-настоящему неожиданным. Он стал испытанием на прочность нашей федеральной власти, нашей правовой и политической системы, всего нашего общества. И к сожалению, результаты этого испытания оказались неутешительными.

За ошибки, безволие, безответственность и неготовность принимать и проводить согласованные решения государству пришлось расплачиваться кровью своих граждан, расплачиваться своим авторитетом и опасностью новых потрясений.

Почему же чеченский кризис оказался настолько острым и трудноразрешимым? Почему федеральные власти так долго не могли его урегулировать?

Если на время отставить в сторону эмоции и обратиться к фактам, то немедленно высветится главная особенность чеченского и всех остальных российских этнополитических кризисов, а именно: предельная сложность и запутанность политической, экономической, правовой, психологической и других составляющих. Поскольку центру не удавалось четко диагностировать ситуацию, то и методы, соответственно, грешили неточностью, отсутствием адресности, а значит, и неэффективностью.

Политическими методами пытались решить то, что решалось только административными мерами; силовыми методами — то, что следовало регулировать чисто экономическим воздействием; общественным мнением пытались создать то, что должно устанавливаться законами и другими нормативными актами. А в результате — десятилетия непрекращающейся напряженности, периодически переходящей в вооруженное противостояние.

Попробуем разобраться, что лежит в основе чеченского кризиса.

Этнополитические региональные конфликты на Кавказе конца ХХ века — от карабахского до чеченского — при всем своем разнообразии имеют примерно одинаковую природу.

Прежняя внутренняя политика государства, рост социально-экономических трудностей привели к росту напряжения в полиэтнических регионах страны, которое сопровождалось активизацией национальных элит при ослаблении центральной власти. Процессы передела собственности и власти были усугублены территориальными претензиями, исторически сложившимися на базе царской и сталинской политики переселения народов.

Важнейшая составляющая событий в Чеченской Республике, о которой часто забывают, — трагическая судьба чеченского народа. В XIX веке произошла жестокая более чем полувековая Кавказская война с ее огромными людскими потерями, а затем махаджирством (исходом) в Турцию и на Ближний Восток. В XX столетии — поголовная депортация чеченцев в Северный Казахстан в 1944 году. Всё это не могло не оставить глубоких шрамов в исторической памяти народа и не породить глубокого недоверия не только к центральной власти, но и к власти вообще. Возможность залечить шрамы открывало возвращение чеченцев на родину в 1957 году, но половинчатые, как всегда, решения государственных органов оставили нам в наследство мину со взведенным взрывателем.

Эта мина взорвалась в 1990-м, когда союзный центр запустил свой «план автономизации» и объявил о выравнивании статуса автономий до уровня союзных республик и даже независимых государств. Кое-кто из российских лидеров попытался перехватить инициативу в борьбе за влияние на автономии и, в свою очередь, бросил вызов партноменклатуре национальных республик. «Первый демократ», как себя называл тогда Руслан Хасбулатов, лично поехал в Чеченскую Республику и добился снятия «партократа» Доку Завгаева {75} 75 Завгаев Доку Гапурович (р. 1940) — российский государственный и политический деятель, дипломат, в прошлом — советский партийный функционер. Народный депутат России (1991–1993). Председатель Верховного совета Чечено-Ингушской АССР (1990–1991). В марте 1995 г. вошел в состав Комитета национального согласия Чечни, в октябре — возглавил правительство национального возрождения. В декабре 1995 г. был избран на пост главы Чеченской Республики (получил 95% голосов избирателей). В августе 1996 г. после захвата боевиками Грозного покинул Чечню, продолжал исполнять обязанности главы Чечни в составе России до 15 ноября 1996 г. .

И что в результате получилось? Кто от этой борьбы выиграл? не союзное и не российское руководство, не демократы и не партократы, и уж тем паче не народ. Выиграла предпринимательская группа «Дудаев и Ко», которая под лозунгами национального самоопределения и независимости построила на территории Чечни криминальный экономический механизм, исправно превращавший достояние республики, ее граждан, федеральную собственность и средства федерального бюджета в личный доход «концессионеров». Чеченские авизо стали символом финансового беспредела тех лет.

К чеченской экономике издания 1991–1993 годов в буквальном смысле был применим анекдот про некоего товарища, который просил дать ему в собственность один метр государственной границы, потому что этого метра хватило бы на безбедную жизнь и ему, и детям, и родственникам. В собственности у криминальных элементов на территории Чеченской Республики оказался не метр, а сотни километров государственной границы. В самом начале 1990-х по три раза в день из Чечни за границу и обратно летали «неучтенные» рейсы, и контрабандный ввоз товаров в Россию способствовал быстрому обогащению отдельных преступных групп.

Фактически на территории республики был создан мощный финансовый насос, причем не только внутрироссийский, но и международный, с помощью которого в страну и по всему миру — от Европы до Ближнего Востока — пошел транзит контрабанды, валюты, оружия и наркотиков. Вырос целый слой людей, обслуживавших этот механизм, получавших свою (и немалую!) долю от его работы, а потому готовых с оружием в руках защищать свою криминальную кормушку и право на дележ прибыли.

Красивая идея независимости и суверенитета была использована как фиговый листок для прикрытия финансово-экономической аферы. Политические лидеры, создавшие из Чечни криминальную зону, бессовестно сыграли на таких качествах чеченского народа, как свободолюбие, гордость, верность традициям, на законном стремлении восстановить историческую справедливость. По сути, криминальные вожди использовали чеченский народ в своей циничной игре ради достижения корыстных политических и финансовых целей.

Я тогда написал подробную записку, где с фактами и цифрами на руках показывал, что природа чеченского кризиса — экономическая. И если мы сделаем дальнейшее функционирование этой черной дыры в экономике России финансово непривлекательным, то группы сепаратистов потеряют политическое влияние в республике. И такая работа началась.