Надежда Михновец - Три дочери Льва Толстого [litres]

В последующие годы Александра Львовна, ранее уже познавшая тюремно-лагерную жизнь, занялась правозащитной деятельностью. «Когда я приезжала в Москву, телефон звонил с утра до вечера. По ошибке арестовали профессора; земский врач находился под угрозой ссылки; схватили заведующего музеем из аристократов; разгоняли бывший монастырь, превратившийся в трудовую коммуну; ссылали кого-то за сатиру против советской власти; священнику грозили расстрелом за слишком сильное воздействие на паству; собирались снести церковь, где венчался Пушкин…» За церковь ходатайствовала у П. Г. Смидовича, заместителя Калинина. Ходила к Енукидзе. Чаще всего обращалась к Калинину и Менжинскому. К последнему однажды пришла вместе с В. Н. Фигнер. Вдвоем хлопотали за арестованных членов издательства «Задруга» [1217]. Причину любезного отношения к себе со стороны Менжинского Александра Львовна объясняла так: «А может быть, этих, у власти стоящих людей, могущих каждую минуту раздавить меня, забавляла моя откровенность, граничащая с дерзостью, которой я сама себя тешила, разговаривая с ними» [1218].

В Ясной Поляне у Александры Львовны было много забот. Она работала в артели, осваивая новые виды сельскохозяйственных работ. Все артельщики знали, что только благодаря собственному труду они смогут прокормиться зимой. «Работали охотно и дружно» [1219], – вспоминала Александра Львовна. Она положительно оценивала опыт тяжелой работы: «Я же и до сих пор с радостью вспоминаю о ней. Легко и просто совершилось для меня это „опрощение“ [1220], которого так мучительно и безрезультатно мы добивались в прежние времена. Совершилось просто, потому что это было действительно необходимо» [1221].

Организовала новую яснополянскую школу в одной из частей дома, построенного еще дедом Л. Н. Толстого – Н. С. Волконским [1222]. Здание находилось в очень плохом состоянии, но его смогли подремонтировать, чтобы начались занятия: школьников учили ремеслу и грамоте. Особой популярностью у деревенских ребят пользовались мастерские, где они постигали мастерство столяров и плотников. А. Л. Толстая добилась официального статуса для школы, которую зачислили в сеть школ Главсоцвоса. Ее назначили заведующей школой и определили жалованье. Тогда же не только утвердили штат, но и выделили небольшие деньги на оборудование и постройку новой школы. «Я ушла с головой в это дело, и чем дальше, тем больше оно увлекало меня. Появлялись новые сотрудники; все они, так же как и я, со страстью отдавались новой организации. Мы не считали часов, не жалели сил, с утра до поздней ночи мы вертелись в бешеном водовороте». Раздумывая над причинами такой самоотверженности людей, Толстая пришла к замечательным выводам. Вот ход ее рассуждений:

«Думаю, что ни в одной стране люди не работают с такой безудержной, бескорыстной страстью, как в России. После революции это свойство русской интеллигенции еще усилилось. Только благодаря оставшейся в России интеллигенции не погибла русская культура: уцелели кое-какие традиции, сохранились некоторые памятники искусства и старины, существуют еще научные труды, литературные изыскания.

Чем объяснить эту страсть к работе? Массовым гипнозом? Инстинктивным желанием противопоставить творчество большевистскому разрушению? Или просто чувством самосохранения, боязнью остановиться, подумать, осознать? Может быть, в этом и кроется главная причина этой неустанной деятельности? Можно ли делать, дышать, жить, если вдруг поймешь, что вся твоя работа – только вода на большевистское мельничное колесо, что лишь туже затягивается петля на шее народа и что то, что ты сегодня спас, завтра разрушится?

Для того чтобы так работать – надо или быть героями, или не думать» [1223].

Александра Львовна, отдавая все силы школе, видела, что крестьяне без особого желания отпускали туда детей. Позднее она поняла причину: «Может быть, крестьяне чувствовали то, что мне и в голову тогда не приходило: что школа оторвет от них ребят, воспитает новых, чуждых семье людей» [1224].

Вспоминала о смешных случаях. Как-то ученик на вопрос о том, кто такие большевики Ленин и Троцкий, мгновенно отреагировал частушкой:

Слушатели громко хохотали.

О дальнейшем в истории школьного дела А. Л. Толстая писала: «Осенью 1923 года Еврейско-американское общество через своего представителя г-на Розена пожертвовала 10 000 рублей на первые 4 класса нашей будущей девятилетки. Старшие классы продолжали обучаться в деревенской избе. В то же самое время мы получили от советского правительства первое ассигнование на школу-памятник» [1226]. Еще Александре Львовне удалось организовать амбулаторию, четыре детских сада, решить штатный вопрос (участковым врачом стала М. А. Саввиных-Абакумова, с которой Александру связывали военные воспоминания). Перечисление общественно-полезных дел, осуществляемых дочерью Толстого, можно продолжать.

Дом Н. С. Волконского. Фото Н. Г. Михновец

Все начинания А. Л. Толстой поддерживали центральные органы власти, местные же, тульские, начальники были глубоко раздражены успешным ходом дел в Ясной Поляне. Ими была развернута настоящая травля. Особенно усердствовал заведующий Тульской совпартшколой [1227]Чернявский. На Ясную Поляну посыпались ревизии одна за другой. 20 апреля 1924 года в тульской газете «Коммунар» [1228]вышла в свет статья «Старые замашки уцелели». Автор публикации, некто В. Горемыка, писал: «Бывшая усадьба Л. Н. Толстого Ясная Поляна в настоящее время превратилась в теплое гнездышко для разных „бывших людей“. 〈…〉 Во главе этой компании стоит Александра Львовна Толстая». Автор был уверен, что не мешало бы «осадить всплывшие наверх старые барские нравы» [1229].

Александра Толстая ответила письмом в газету «Коммунар», указав, что с осени 1923 года в Ясной Поляне было проведено четыре ревизии, которые основательно обследовали работу администрации и рядовых служащих. Статью завершила приглашением в Ясную Поляну, с тем чтобы любой приехавший мог на месте изучить проведенную работу.

Т. Л. Сухотина отреагировала на следующую публикацию в тульской газете «Коммунар», озаглавленную «Тайна яснополянского двора» и перепечатанную в центральной газете «Правда» под названием «В Ясной Поляне». Она обратилась с письмом к редактору «Правды» Н. И. Бухарину, встав на защиту якобы барствующих Толстых и их близких, а также сестры Александры [1230]. Татьяна Львовна была встревожена из-за газетной шумихи и попросила младшую сестру прислушаться к ней и критически взглянуть на свою деятельность во избежание подобных ситуаций в будущем. Т. Л. Сухотина писала: