Джо Байден - Сдержать обещания. В жизни и политике

Судебный комитет собрал, как судья Дэвид Сутер позже напишет, «гору данных», подтверждающих необходимость принятия законопроекта «О насилии в отношении женщин». Мы не только показали масштаб проблемы, но и доказали ее пагубное воздействие на национальную экономику. Однако для того, чтобы законопроект бы принят, нам было необходимо, чтобы в нашу поддержку выступили несколько ключевых фигур Сената, и голос сенатора Хэтча оказался решающим.

В ноябре 1993 года, через год после избрания Клинтона, я наконец увидел возможность провести закон «О насилии в отношении женщин» через Сенат. К тому времени законопроект получил широкую поддержку, казалось, как минимум половина сенаторов были с нами, но я понимал, что Сенат будет рассматривать законопроект только в случае безоговорочного принятия его большинством.

Я знал, что законопроект «О преступлении», за который мы проголосовали в прошлом году, имел мощную поддержку обеих партий. Мы выделили средства на то, чтобы на улицу дополнительно вышли 100 тысяч полицейских, профинансировали строительство новых тюрем и добились расширения списка преступлений, карающихся смертной казнью. Я вынес законопроект «О насилии в отношении женщин» на рассмотрение. А потом мой коллега-республиканец из Техаса Фил Грэмм спросил: «Зачем нам это?» Но Оррин Хэтч поддержал меня, возразив ему: «Джо очень много работал над этим проектом. И он много в него вложил, так что это стоящий проект. Просто помолчите».

Фил Грэмм по прозвищу «Колючая Проволока» не особо любил оказывать услуги, но он всегда был со мной откровенен. Всего годом ранее, прямо перед выборами Клинтона, Грэмм просил меня проголосовать за назначение пятерых техасцев в федеральный суд. Он не ожидал, что я это сделаю, так как это были судьи, назначенные президентом Джорджем Бушем. Мы провели слушания, и мне назвали имена кандидатов. Являясь председателем судебного комитета, я мог наложить вето на голосование Сената и ожидать избрания Клинтона в надежде, что можно будет продвинуть кандидатуры от Демократической партии. Однако я считал, что не следует играть в политику с судами низшей инстанции, поэтому оставил кандидатуры для подтверждения. После того как все было принято, я встретил Грэмма в Сенате. «Вы знаете, – начал он своим тягучим техасским говором, – вы самый симпатичный парень в Сенате, Джо, действительно порядочный человек».

«Что ж, спасибо, Фил», – ответил я. «Я очень ценю то, что вы сделали для меня, – сказал он. – Я бы для вас такого не сделал». Мы оба засмеялись, а я восхитился его откровенностью. При этом я знал, что мог ему доверять, ведь он был не из тех, кто обманет или даст обещания, которых не сдержит.

Я знал, что с Грэммом можно вести дела, и именно благодаря ему я получил финансирование законопроекта. Когда законопроект «О преступлении» был выставлен на голосование и Грэмму стало ясно, что ему не удастся избавиться от него, он предложил мне сделку: «Я вас поддержу, если деньги на ваш законопроект будут выделяться исключительно из средств, сэкономленных за счет сокращения федеральных трудовых ресурсов».

«Вот что я вам скажу, – сказал я, – я заключу сделку, если вы согласитесь, что я могу учредить трастовый фонд, и зарплаты увольняемых людей будут вложены в него, из него же будет продолжаться оплата программ». Целевой фонд мог использоваться только для финансирования программ законопроекта «О преступлении», то есть никаких новых налогов взимать не придется. Таким образом, мы заключили сделку и пожали друг другу руки.

Я думаю, Грэмм считал, что обдурил меня. Фил по прозвищу Колючая Проволока был уверен, что администрация Клинтона не решится уменьшить количество служащих федерального правительства. Я же был уверен, что они это сделают. И я оказался прав. С Элом Гором во главе администрация сократила количество служащих почти на триста тысяч человек, практически до размеров штата времен президентства Джона Кеннеди. Закон «О преступлении» был принят Сенатом с предложенным механизмом финансирования. Законопроект «О насилии в отношении женщин» должен был получить полное финансирование в размере 1,8 миллиарда долларов. Палата представителей приняла вариант законопроекта, но на конференции они пригрозили исключить положение Раздела III «Гражданские права». Я отказался, заявив, что раздел III не подлежит обсуждению. Раздел III остался в неизменном виде.

Пока Запад вел переговоры, Милошевич видел, что его агрессия может оставаться абсолютно безнаказанной. В течение предыдущего лета сербы выпустили почти четыре тысячи снарядов по Сараево за 16 часов. Жители Сараево были готовы сдаться: мужчины выбегали на пустые улицы, умоляя о быстрой смерти. Сербы чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы насмехаться над целым миром. В декабре 1993 года сербский генерал Ратко Младич предупредил, что если западные военные начнут атаку, то «тут они и полягут». Он угрожал террором западному миру: «Если Запад начнет нас бомбить, я сброшу бомбы на Лондон, – сказал он. – В Лондоне есть сербы. Сербы есть и в Вашингтоне».

С первых дней в Сенате у меня была дежурная шутка, которую я повторял на политических мероприятиях: «Вам, ребята, повезло, что я здесь с вами. Я один из самых влиятельных людей в Соединенных Штатах». Это была хорошая шутка, но в те дни мне уже было не до смеха. Быть всего лишь одним из 100 сенаторов, ратующих за Боснию, было сложно. Я все время пытался привлечь на свою сторону коллег, чтобы заставить администрацию действовать. Мне помогли, среди прочих, сенаторы Боб Доул и Джесси Хелмс. Но все равно это был еще один крестовый поход, совершаемый в одиночку.

В конференц-зале комитета Сената по международным отношениям произошел один случай, который я никогда не забуду. На заседании я все еще настаивал на том, что мы могли бы что-то сделать даже без ввода американских сухопутных войск. Я, как заезженная пластинка, повторял: «Вооружим боснийцев и дадим им возможность сражаться». Генералы ВВС сказали, что мы можем разбомбить все мосты через реку Дрина, следовательно, Милошевич, разграбляющий Боснию, не сможет получить горючее, боеприпасы и оружие. Мы могли бы вывести из строя вооружение и артиллерию на территории Боснии. Мы знали, где они расположены, ведь у нас был спутниковые снимки.

Коллега в Сенате, служивший в вооруженных силах, все время повторял: «Это чушь собачья, Джо. Чтобы эта авиация сработала, у вас должны быть люди на земле. Надо разместить корректировщиков на земле, чтобы убедиться, что мы попадем в танк за школой, а не в школу. Нам нужен кто-то, чтобы навести лазер на танк и выстрелить в него из нашего высокотехнологичного оружия. Мы не сможем обойтись без жертв. Могут погибнуть люди».