Джо Байден - Сдержать обещания. В жизни и политике

Когда в день голосования я начал свое выступление в зале заседаний, всем присутствующим было очевидно, что политическая команда Белого дома оставила Роберта Борка на произвол судьбы. «Человек, о котором мы говорим, – обратился я к собранию, – это человек чести, порядочности и интеллекта. Но несмотря на это, должен сказать вам честно, я сочувствую человеку, который сидит сейчас дома, наблюдает за тем, как проваливается его номинация, и ощущает (а ведь мы все были на его месте в какой-то момент своей жизни) личную потерю, которую он и должен ощущать в этот момент. При всем моем уважении, речь идет не о судье Борке. Речь идет о Конституции. И у меня никогда не было никаких сомнений в том, что после того, как все вопросы были сформулированы, и вы, мои коллеги, рассмотрели их, и американский народ услышал ответы на них, – у меня не было никаких сомнений в том, на чьей стороне будет общественность и на чью сторону встанете вы».

Рейган, Сафайр и другие снова пустились в горячую и оскорбительную риторику о «линчевании» судьи Борка. Но я был доволен поведением сенатского судебного комитета и реакцией менее пристрастных журналистов, которые признали ту тщательность, с которой комитет выполнял свои конституционные обязанности. В статье Los Angeles Times было отмечено, что слушания по делу Борка стали «замечательным уроком, это было торжество республиканской демократии в ее лучшем проявлении». Энтони Льюис, который долгое время освещал работу Верховного суда в New York Times , написал о слушаниях: «Они просветили всех нас в вопросах о роли суда и Конституции. Они опровергли циничное мнение о том, что в Вашингтоне все руководствуются низменными политическими мотивами».

«Борьба вокруг выдвижения Роберта Борка запомнится как одно из величайших событий американской истории – не из-за того, как она закончилась, а из-за того, почему это произошло, – заявила St. Petersburg Times через несколько дней после голосования в комитете. – Что сделало сенатское большинство? Оно заявило, что Верховный суд был прав, объявив, что неприкосновенность частной жизни является фундаментальным правом, защищаемым Конституцией. Суд подтвердил существование свободы слова и равной защиты законов как прав, которые принадлежат всем американцам. Он верит в доступность судов. Он предпочел концепцию живой Конституции бесплодной философии “оригинализма”».

До полного голосования в Сенате дело не дошло. Кандидатура Борка была отвергнута 58 голосами против 42. В день голосования мои сотрудники были в приподнятом настроении. Они работали с грандиозной самоотдачей. Десятки людей трудились над этой номинацией в течение четырех месяцев по 12–15 часов в день. Одного из сотрудников мне пришлось отослать домой, когда стало ясно, что эта каторга угрожает его браку. И в тот день, когда судья Борк был окончательно отвергнут Сенатом, все жертвы оказались не напрасны. Когда я вошел в свой кабинет, все уже доставали шампанское из ведерок со льдом, но я не мог позволить открыть его. «Здесь нечего праздновать. Дома сидит парень, целью жизни которого было попасть в Верховный суд, – напомнил я сотрудникам. – Представьте себе, что он почувствовал, когда сосчитали последний голос и он понял, что проиграл».

Через несколько недель после окончательного голосования по Борку и после того, как следующий кандидат президента Рейгана снял свою кандидатуру из-за скандала, связанного с употреблением марихуаны, я получил приглашение в Белый дом на встречу с президентом и главой его администрации Говардом Бейкером. Президент, вероятно, хотел быть уверенным, что не потеряет третьего номинанта, и я предполагал, что он хочет узнать мое мнение о том, какие потенциальные кандидаты могут пройти через процесс подтверждения. Когда я приехал в Белый дом, Бейкер провел меня в Овальный кабинет, и президент поднялся из-за стола, чтобы поприветствовать меня. Рональд Рейган всегда был солнечным и приветливым парнем. Он обладал способностью заставить всех, с кем он здоровался, чувствовать, что он искренне рад их видеть. Что бы ни произошло, я никогда не видел, чтобы Рональд Рейган демонстрировал перед собеседником какие-либо обиды. «Привет, Джо, – сказал президент. Он подошел ко мне, слегка наклонив голову вправо и протягивая правую руку. – Поздравляю с Борком».

«Нет, мистер президент, – возразил я. – Нет причин для поздравлений. Мне жаль судью Борка. Он хороший человек».

«Да ладно, – отозвался Рейган, все еще излучая счастье от встречи со мной. – Не так уж он был и хорош».

«Не так уж он был и хорош». Суждение президента о судье Борке было настолько твердым и окончательным, и высказано оно было с такой легкостью и убежденностью, что это потрясло меня. Я слышал, что Рейган разозлился, когда Борк пожаловался на неспособность президента протолкнуть его кандидатуру через Сенат, но меня удивило, как легко Рейган отмахнулся от судьи. Рейган теперь занимался другими делами, например, готовился принять советского лидера Михаила Горбачева в Вашингтоне. Они собирались подписать первый в истории договор о сокращении ядерных вооружений. У Рейгана не было времени на сожаления. Он уже приступил к работе по историческому договору о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД) и подбору нового кандидата в Верховный суд. История с Борком уже устарела. Эпитафия судьи уже была высечена на камне.

«Кого ты хочешь, Джо?» – спросил Рейган.

«Мистер президент, это не моя работа», – ответил я. И рассказал ему историю о том, как более 50 лет назад президент задал подобный вопрос сенатору Бораху из Айдахо. Президент вручил ему список возможных кандидатов и поинтересовался его предпочтениями. Борах взглянул на список, перевернул его вверх ногами и протянул президенту со словами: «Теперь вы все поняли правильно».

Однако, думаю, что президент Рейган, Бейкер и я – мы все хотели избежать еще одной драки. «Я с радостью дам вам честную оценку перспектив потенциальных кандидатов, – продолжил я. – И никто не знает Сенат лучше Говарда, мистер президент. Он сможет сказать вам, насколько я точен».

Рейган принялся рассматривать свой список.

– Уэйд Маккри?

– Бывший генеральный солиситор? – спросил я. – Думаю, он прошел бы через Сенат, как горячий нож сквозь масло.

– Познер? – продолжал Рейган.

– Седьмой окружной суд? Пожалуй, у него была бы та же проблема, что и у Борка.

– Дэвид Соутер?

– Верховный суд, Нью-Гэмпшир?

– Верно.

– Я слишком мало знаю о нем, чтобы говорить уверенно, мистер президент.

Пятым в списке Рейгана значился Энтони Кеннеди, федеральный судья Девятого округа в Калифорнии.

– Судя по тому, что мне известно, он консерватор в мейнстриме, – сказал я. – Вероятно, пройдет.