Джо Байден - Сдержать обещания. В жизни и политике

Это был единственный раз, когда я увидел, как лицо Милошевича выдало его чувства. Он, казалось, был готов пригвоздить Караджича взглядом, выказывая неприкрытое презрение к этому болвану. «Сенатор, для меня большая честь встретиться с вами. Я наслышан о вас. Спасибо, что дали мне возможность объяснить мою позицию». «О, как я рад знакомству, доктор», – сказал я.

Милошевич вернулся к карте, и Караджич присоединился к своему боссу, уговаривая меня признать сербов пострадавшей стороной. «Как могли сербы в Боснии жить с мусульманами? – сказал Караджич. – Мусульмане – животные, убивающие сербов в колыбели и не поддерживающие интересов Запада».

После более чем двух часов подобных разговоров меня почти трясло, и я начал активнее настаивать на том, что сербы должны отступить от Сребреницы и впустить силы ООН. Эти силы должны были убедиться в прекращении огня, пока разрабатывается мирный план. Караджич возражал: «Боснийские сербы категорически против иностранных войск на своей земле». Я дал понять, что мы выбрали нового американского президента, и в связи с этим отношение США ужесточается. В итоге против сербов будут введены удушающие экономические санкции, боснийские сербы с помощью авиационных ударов НАТО будут отброшены назад. Я объяснил, что Соединенные Штаты не исключают применения силы. А также я предложил им вспомнить войну в Персидском заливе, чтобы иметь представление об американской мощи.

Но все, что их интересовало, – это изучение карты и разделение Боснии с присвоением лучших территорий. «Все же так просто, – твердил Милошевич. – Мы могли бы решить все сегодня вечером за ужином». Тем не менее он не обиделся, когда я отказался от его предложения поесть и выпить (мы все будем умирать от голода, когда вернемся в отель). Слободан продолжал повторять: «Сербские земли в Боснии должны быть смежными, и я не вижу никаких причин для компромисса» [82] Согласно плану Вэнса-Оуэна сербские территории не имели общей границы. – Примеч. пер. . Более того, Милошевич и Караджич дали понять, что внешнее военное вмешательство их нисколько не беспокоило.

К тому времени, когда мы покинули дворец, через три часа, я знал все, что нужно было знать о Милошевиче. Он солгал мне без всяких сожалений перед лицом всех улик. Я ни на йоту не доверял ему. Но он был хорош. Джейми Рубин позже сказал, что он был похож на мафиозного босса. Независимо от выдвинутых обвинений, он сохранял спокойствие. И этот парень был умен. Он был крутым. И он не собирался совершать ошибок. Он мог быть сукиным сыном, но он знал, что делал. И он не остановится, пока Запад не остановит его.

Старшим офицером, отвечавшим за наш перелет в Сараево, была полковник иностранного легиона. В первый день мы не смогли вылететь из-за плохой погоды и снайперского огня. Но на следующий день полковник разрешила наш вылет. Ее не заботило, как сенатора США допустили на такой опасный рейс. «Итак, мы потеряем одного американца, – услышал я ее голос, – и почему мне не все равно?» Когда мы подлетали к аэропорту, я посмотрел вниз и увидел руины больших домов площадью 3500 квадратных футов с большим окнами и ярко-красными черепичными крышами недалеко от аэропорта. Они были взорваны к черту, сербские снайперы засели в том, что осталось от домов, и обстреливали аэропорт. Командиры сербской артиллерии боялись случайно сбить самолет ООН, поэтому перед тем, как начать обстрел сараевцев, накрывали аэропорт снайперским огнем. Это и послужило причиной нашей однодневной задержки. Французский спецназ в нашем самолете сидел на шлемах на протяжении всего полета в Сараево, из-за опасения попасть под обстрел с земли.

Аэропорт контролировался СООНО, в основном французами и британцами. У французских подразделений не было подходящей техники, чтобы построить приличные бункеры, поэтому мы встретили президента Боснии Алию Изетбеговича и его заместителя Хариса Силайджича в импровизированном бункере в зале аэропорта. Мешки с песком закрывали проемы до уровня глаз, вдалеке слышались взрывы снарядов. Оба боснийских лидера собирались уходить из города, чтобы просить помощи и материальной поддержки, но ждали меня, потому что надеялись, что я донесу их просьбу до нового президента Билла Клинтона.

Силайджич уже давал показания на сенатских слушаниях, и я знал его и уважал как человека, но это была моя первая встреча с Изетбеговичем. Он был невысокого роста, но выглядел очень решительно. На вид ему было за семьдесят, он был расстроен, но было понятно, что он готов к действиям. Он поблагодарил меня за то, что я прилетел, а затем объяснил ситуацию. Силы ООН в стране были неспособны защитить Боснию; даже с их поддержкой Сараево был на грани краха. Изетбегович думал, что они смогут продержаться до середины лета. Ему также казалось, что необходимо вывести СООНО с территории страны, так как их присутствие не позволяло убедить международное сообщество в необходимости начать боевые действия, подвергая бойцов СООНО опасности. Он не понимал логики, по которой безопасность людей, чьей миссией было обеспечивать безопасность, ставилась выше безопасности людей, которых они должны защищать.

Он хотел, чтобы международные наблюдатели находились на боснийской границе, чтобы иметь возможность сдерживать людей Милошевича, не впуская их на территорию Боснии. «И, кстати, – сказал он, – нам не нужна помощь американской армии или вооруженных сил других стран: у нас хватает боснийцев, готовых защищать свою страну. Нам не хватает только оружия».

Его рассуждения показались мне вполне разумными. Я пообещал ему, что сделаю все, что смогу. Нам понадобилось сопровождение военных, чтобы пробраться через «аллею снайперов» до центра Сараево. Я помнил, как выглядел город по репортажам с Олимпийских игр лет десять назад. Сараево сейчас ничем не напоминал тот красивый город прошлого. Сараево находится в долине, окруженной горами, и сербы установили свои орудия на возвышенностях вокруг города. Вот уже целый год население Сараево подвергалось обстрелам и бомбардировкам и остро нуждалось в воде, еде, медикаментах, электричестве и газе. Наверное, именно так выглядели города после бомбардировок во время Второй мировой войны: здания со следами бомбежек, здания в руинах. Вероятно, так выглядел Дрезден. Центральные улицы Сараево считались нейтральной территорией. Тогда, на встрече в Сараево, я познакомился с выдающимися людьми, лучшими из всех, которых я когда-либо встречал за годы работы в Сенате. В Президентском дворце мы встретились со всенародно избранными правительственными чиновниками, представлявшими интересы сербов, хорватов и мусульман. На встрече присутствовали член боснийского Президиума серб Никола Пеянович и заместитель министра иностранных дел хорват Бранимар Хутерер. Нас было около 20 человек, поэтому мы собрались в большом зале дворца.