Максимилиан Маркс - Записки старика

– Разве только рубашку с плеч, – ответил Мецгер.

– И с целым табунов вшей, – прибавил Рыпинский.

– А ведь согласитесь, господа, что жалко «Слова и дела» [160] «Слово и дело государево» – условное выражение XVII–XVIII вв., произнесение которого свидетельствовало о готовности дать показания (донос) о государственном преступлении. , там, по крайней мере, был первый кнут доносчику [161] Наказание за ложный донос по Соборному уложению 1649 г. , – сказал Воробьев.

– Разумеется, – ответил полковник, – не каждому мерзавцу придет охота подставлять свою спину под батоги, а вот по милости таких негодяев, поверьте, нет нам покоя ни днем, ни ночью.

Доносчик был писец, за пьянство изгнанный из нижнего земского суда.

Мы разошлись, но это еще не конец.

Доносчик после жандармского внушения не жаловался никому, но когда я шел по бульвару, сопровождая трех дам, мать с двумя дочерями, он встретился со мною, низко поклонился и жалким голосом произнес приблизительно следующую речь:

– М[илостивый] г[осударь], вы видели, как я пострадал по вашей причине. При том же вы меня так крепко ударили кием в грудь, что чуть не переломили ребро, и я при сильной внутренней боли начинаю харкать кровью. Будьте великодушны и обратите ваше милосердное внимание на мою беззащитность и немощность. Сказано бо весть: всякое даяние во благо [162] «Все, что дается во благо, и всякий дар совершенный – свыше, исходят от Отца Светил, у которого нет ни перемен, ни затмений». Послание Иакова 1:17. По: Библия. Современный русский перевод. .

– Двугривенный довольно? – спросил я его с презрением.

– Душевно-с благодарен, – смиренно ответил он. Я подал ему монетку, он схватил ее и пошел вполне удовлетворенный.

Не всегда, однако же, доносы сходили с рук так легко. Нет! Они иногда вели за собою строжайшее следствие, продолжительнейшие аресты и десятки людей губили окончательно, по крайней мере, портили всю их карьеру. Такие доносы исходили уже не от пьяных писцов, а (стыдно сказать) от людей более интеллигентных – нравственно свихнувшихся, прибавим для их оправдания.

В декабре 1831 г. или в январе 1832 у г-жи Пестель был вечер, где, по обыкновению, собиралась вся витебская знать, начиная с генерал-губернатора до более зажиточной молодежи, принимаемой всегда радушно гостеприимною хозяйкой. Танцевали под фортепиано, и любимый танец мазурку отхватили под достигшую только тогда до Витебска мазурку Хлопицкого, сыгранную вновь прибывшею из Литвы русскою дамою. Мотив этот очень понравился кн. Хованскому, начался общий разговор о мазурках, и он заявил, что очень бы хотелось бы ему услышать и пение их. К несчастью, здесь был ученик шестого класса гимназии, сын домашнего доктора графа Хрептовича Брам, одаренный чудным дискантом и мастерски аккомпанирующий себе в народных песнях и романсах. По просьбе милой хозяйки и князя он сел за фортепиано и пропел мазурку: «Tam na błoniu błyszczą kwiecie». Большую часть текста Хованский понял без объяснений, а чего не понял, то сейчас же было ему переведено слово в слово. Тут же были жандармский полковник, комендант и много русских чиновников, как прокурор и проч. Всем понравился как мотив, так и текст песенки, и никто в ней не нашел ничего ни предосудительного, ни даже подозрительного. Но как эта несчастная мазурка наделала потом много беспокойств и бед, то я считаю необходимым привести полный дословный перевод ее:

«Там на равнинах блестят цветы, и улан стоит на страже, а девушка, как малина, несет корзинку роз.

– Стой, обожди, красавица-чародейка, откуда ты переступаешь маленькими ножками?

– Я из этой хатки, собирала цветы и возвращаюсь.

– Быть может, ты скрываешь толпы неприятелей? Поцелуй меня и я тебя пропущу.

– Я ведь не такая. Поцелую тебя, только сойди с лошади.

– С лошади сойду – закон известен: сейчас же получу пулю в лоб.

– А из той охоты, что ты так скор, останься же без поцелуя.

– Хотя мне это будет стоить жизни, я должен тебя поцеловать.

– Клянусь Богом в небе! Жалко мне тебя, ты сам себя губишь.

– Труба зовет меня в бой. Целуй скорее, моя девушка!

– Будь покоен, возвращайся из войны, и я поцелую тебя.

– Когда возвращусь счастливо, где же искать мне тебя в мирное время?

– Там, в той хатке, возле матери, выше по речке.

– А как буду убит, что так легко, и поцелуй твой пропадет?

– Верная тебе, на твоей могиле, поцелую крест!» [163] Патриотическая песня известна во многих вариантах. Написана Франчишеком Ковальским во время Ноябрьского восстания 1830–1831 гг. Известна под разными названиями. Музыка написана австрийским композитором Венцелем Робертом фон Галленбергом.

Самая строгая цензура не могла бы привязаться тут ни к одному слову, ни к одной фразе. Но какой-то француз сказал же, что в необыкновенных и загадочных вопросах надобно cherchez la femme [164] Ищите женщину! (франц.) , и был вполне прав.

Femme эта была Лебедевская, дочь того пьяницы мещанина, который потом кувыркался у протоирея Ремезова, девка рослая, атлетического сложения, о которой отец хвастливо отзывался, что она любому мужику в объятиях может все кости переломать. Это была нахальная распутница, не пропускавшая встретившегося с нею молодого мужчину без обращения к нему с каким-ни-будь пошлым предложением пройтись с нею по городу домой, попотчевать ее конфектами, провожать ее на прогулку за город, домой или в баню и тому подобное. Черты лица ее были грубы, и в целой ей ничего не было грациозного. Но были же люди, которые восхищались ею, быть может, ломка костей нравилась им. Кто знает? Какой-то классик сказал же: «[5 слов нрзб.] sapientis de gustibus non disputantur» [165] Мудрей о вкусах не спорит (лат.). .

Но у женщины, даже глубоко павшей, всегда пробивается потребность безинтересной нравственной любви, и всегда у нее есть какой-нибудь избранник, хотя на время, пока его не подменит другой. И Лебедевская тоже влюблялась, тоже имела своих избранников.

У живописца Лохова, человека очень ограниченных средств жизни репетитором уроков с его детьми был за квартиру и стол гимназист 5-го класса, сын какого-то вольноотпущенного, некто Федор Грибачев, мальчик довольно смазливый, при бойких способностях и во всех отношениях прекрасного поведения; он отличался особенною мягкостью характера, чистосердечием, усидчивостью и прилежанием. Нельзя было не полюбить его за все эти качества, и знающие его всегда отзывались о нем с похвалами. Когда попечителю Карташевскому [166] Карташевский Григорий Иванович (1777–1840) – русский педагог, попечитель Белорусского учебного округа; в последний год жизни – сенатор. понадобился репетитор для его детей и племянников Воейковых, которых он привез с собою в Витебск, общий голос рекомендовал ему Грибачева, который более года оправдывал хорошее о нем мнение. Карташевский был им очень доволен и сам же назначил сверх квартиры, стола и платья еще несколько рублей в месяц на мелочные расходы.