Сергей Красиков - Возле вождей

Суслов прослужил в партийных верхах в Кремле 35 лет и все время оставался непреклонным интернационалистом, так как извечно не любил исторической России, а православие просто ненавидел. Колючий, замкнутый, питавшийся одной гречневой кашей, ездивший на лимузине со скоростью не более сорока километров в час, Суслов был крайне несимпатичен. Соратники звали его «кащеем смертным». Ярый ненавистник церкви, именно он в свое время подтолкнул Н. С. Хрущева на гонения против православия.

Развал же коммунистической системы в России и странах Европы начался не с приходом Горбачева М. С., а задолго до него, с подачи Суслова, который настропалил Н. С. Хрущева начать бичевание негативных дел Сталина. Он же придал Хрущеву уверенности в его борьбе с антипартийной группой в лице Молотова, Кагановича, Маленкова и примкнувшего к ним Шепилова.

Сам Суслов всю жизнь любил держаться в тени. Высокий, худой, с впалыми щеками, ходил он всегда пригнувшись, дабы быть одинаковым с низкорослыми вождями. К одежде был небрежен и безразличен. Одно и то же пальто мог носить до десяти лет, почему Брежнев однажды в шутку попросил членов Политбюро скинуться, чтобы купить Михаилу Андреевичу новое пальто… Суслов намек понял и сам купил себе пальто. Жизнь и здоровье умел ценить превыше всех земных благ, и, когда Брежнев пригласил епарха в Завидово на охоту, Суслов приехал в сапогах с галошами. Выйдя из машины, втянул ноздрями воздух, молвил: «Сыро» — с ударением на «о». Сел в автомашину и отбыл восвояси. Больше никогда ни на какой охоте не появлялся.

Его жестокость к людям маскировалась под презрение к вероотступникам. Сталин разглядел в нем это и определил Суслова на должность своеобразного гувернера. Подобно гувернеру, тот начал не только следить за идеологическим мышлением коммунистов, но и за их нравственностью. В ноябре 1976 года, накануне семидесятилетия Брежнева, вот как наставлял он Кунаева: «Сувенирами не увлекаться, статьи в журналы и газеты не писать! Фотографий и портретов не печатать! Если что-либо сделали из подарков большое, в Москву не везти, а поставить где-нибудь в Доме культуры. Написать: «Сделано в связи с 70-летием Л. И. Брежнева». Речь давай на полторы страницы».

Как видим, особо пышных торжеств Генсеку епархия Суслова не предполагала. И тем не менее, по словам бывшего первого секретаря ЦК Компартии Украины П. Е. Шелеста: «Суслов меньше принес партии пользы, чем вреда. Плоды его деятельности мы пожинаем и сейчас, в частности, в историческом, идеологическом и национальном вопросе. Он очень настаивал на быстром слиянии наций, их языков и культур. К чему это привело, мы видим на примере народов Кавказа, Средней Азии и других».

При Хрущеве Суслов не считался вторым человеком в руководстве, при Брежневе он им станет и начнет закулисную борьбу с А. Н. Шелепиным за лидерство в партии. Желая подорвать укрепление позиций оппонента, он настоит на смещении с поста председателя КГБ близкого друга Шелепина В. Е. Семичастного. На заседании Политбюро, решив многие вопросы, Брежнев достанет из нагрудного кармана бумажку и скажет: «Теперь, товарищи, еще один вопрос, о Семичастном, позовите его, пожалуйста».

Никто из сидящих в зале ничего о том знать не будет, с самим Семичастным разговора до того никто не проведет, но Брежнев, с подачи Суслова, зачитает: «Мы решили Семичастного переместить на другую работу, а на должность председателя КГБ рекомендовать товарища Юрия Владимировича Андропова», с которым тоже до этого разговора не было. Но Андропов раньше работал рядом с Сусловым.

Шелепин же, не зная правил закулисной борьбы серого кардинала, возмутится произволом, и Суслов тут же предложит Шелепину написать в ультимативной форме заявление об освобождении от работы в Политбюро, обещая при зачитывании Брежневым этого заявления встать на защиту Шелепина… Шелепин заявление-ультиматум напишет. Брежнев на Пленуме ЦК его зачитает, но Суслов ни слова не скажет в защиту соратника.

Одним из противников Суслова в ЦК окажется заведующий отделом науки, школ и вузов С. П. Трапезников, который возглавит кампанию по реабилитации Сталина к девяностолетию вождя. Суслов проекта реабилитации не поддержит.

В личной жизни М. А. Суслов останется аскетом. Не проявит даже особой заботы о карьере своих детей: дочери Майи и сыне Револии. Перенеся в молодости туберкулез, он в зрелом возрасте заболеет диабетом и иногда будет страдать припадками, сходными с эпилептическими. В 1976 году перенесет инфаркт миокарда. Здоровье восстановит. Но и к восьмидесяти годам останется партийным фанатиком, готовящимся поддержать курс реформ Ю. В. Андропова против Л. И. Брежнева. После крайне обостренного объяснения с Л. И. Брежневым по поводу «добровольного ухода» из жизни первого заместителя председателя КГБ СССР генерала армии Семена Кузьмича Цвигуна у Суслова резко повысится кровяное давление, нарушится кровообращение в сосудах мозга, он потеряет сознание и через несколько дней отойдет в иной мир.

Хоронить его будут на Красной площади. Погода была мерзкая, лица у всех были каменные, что лишний раз подчеркивало общую мрачность. Дул порывистый ветер и дважды срывал с усопшего покрывало, обнажая посиневшие длинные худые ноги. По христианским приметам — это знак очень недобрый, означающий, что земля с нежеланием принимает яростного атеиста. Речь на траурном митинге в честь усопшего, напрягая голос, скажет Генсек Л. И. Брежнев, которая будет выдержана в духе партийных традиций. После смерти Суслова швейцарские банки вдруг ни с того ни с сего обратятся в Министерство финансов СССР с запросом: «Как поступить с денежными вкладами на имя М. А. Суслова?» Министерство финансов, впервые услышав об этом, попросит разъяснения в Управлении делами ЦК КПСС. На что получит ответ: «Вклады на имя секретаря ЦК М. А. Суслова предназначены на развитие международного коммунистического движения». Но кому не понятно, что вклады на секретные миссии кладутся соответствующими организациями на шифрованные коды. Отсюда следовало: либо идеологический микровождь, рисующийся под аскета, никогда аскетом не был, либо эти вклады санкционировались свыше не только одному ему, что, мягко говоря, и в первом и во втором случае весьма и весьма сомнительно.

При Суслове поборы Брежнева приняли такой грандиозный размах, что вянут уши слушать этот длинный перечень. Премию лауреата Международной Ленинской премии 1973 года Леониду Ильичу вручали вместе со всеми награжденными писателями, в частности, вместе с писателем Анатолием Андреевичем Ананьевым. Анатолий Андреевич в списке на получение Государственной премии стоял первым и, получая медаль, от денежной премии предпочел отказаться, полагая, что именно так поступит следующий за ним по списку «величайший миротворец, выдающийся деятель ЦК КПСС, Советского государства, международного коммунистического движения, Маршал Советского Союза, четырежды Герой Советского Союза Л. И. Брежнев». Однако Брежнев примеру писателя не последовал и с улыбочкой положил причитающуюся сумму в карман. В 1975 году он под бдительным оком Суслова получит золотую медаль мира имени Ф. Жолио-Кюри, в 1977-м — золотую медаль мира ОНН, в 1982-м — золотую медаль ВФП. А в 1976-й, юбилейный год наряду с орденами, грамотами и адресами — невероятное количество небольших, пятнадцатисантиметровых, как бы бронзовых бюстиков В. И. Ленина, оказавшихся, как выше говорилось, золотыми. Бюстики эти исчезли бесследно.