Сергей Красиков - Возле вождей

Я подошел и резким рывком рванул руку навыворот. В руке оказался кинжал. Спрашиваю:

— Ты на кого взял кинжал?

— Я думал, вы бить будете, — отвечает.

— Ни за что мы никого не бьем. А кинжалы никогда в ход не пускаем. Отнеси нож в дом.

Отнес. Вынес полное блюдо кукурузы, угощает. Угостились.

— А теперь, — говорю, — давай до трех раз силой меряться.

Три раза подряд ловкими подсечками кладу Володю на снег. Он возмущается:

— Ты берешь хитростью, а не силой. Давай всяк своим силом, один на одном.

Ребята смеются. Боремся один на один, только силой, без ловкости. Для меня такой вид борьбы — новость. Только силой оторвать жирного круглого бутуза я от земли не могу, зато он трясет меня как липку и легко бросает на лопатки. К слову сказать, «всяк своим силом» калмыку тогда можно было любого из ребят в округе победить. Все мы ежедневно голодали и были, как говорится, на просвет почти прозрачными.

Чтобы не уронить престижа в глазах сверстников, говорю калмыку:

— Считаем борьбу только началом. Снова поборемся через три месяца, когда вы съедите все привезенные запасы и положите зубы на полку.

Ровно через три месяца вновь пригласил Володю на борьбу перед зрителями-пацанами двух сел на посиневший от весеннего потепления лед речки Омки.

Боролись по-калмыцки «всяк своим силом». Теперь Володя стал легче легкого. Он сам установил норму — бороться до десяти раз. До десяти схваток не доборолись. Когда я девятый раз припечатал его ко льду, Володя горько заплакал от обиды за свою слабость. Достаточно ярок ли мой пример, не мне судить. Но таким образом Сибирь утихомиривала и приезжих, и коренных бунтарей в «благодатные» царские, ленинские, сталинские и прочие времена.

Впоследствии мы с Володей подружились. Он проводил меня в армию, и больше мы с ним не встречались.

Что же касается утихомиривания, примечателен в этом отношении рассказ деда Тимофея Промохина, встретившего Великую Отечественную в семидесятилетием возрасте: «Решили мы в сорок втором встретить Новый год. Нагнали какой-никакой самогонки, наварили бражки. Собрались восемь девок, один я. Мужиков и парней-то всех в армию — подчистую. Я один, почитай, на три села.

Собрались где-то около двенадцати. Выпили по одной. Попели. А опосля второй все мои голубушки головки под крыло — позасыпали то есть. Лежат одна другой краше, одна другой греховнее и соблазнительнее… Любую бери. Но я либо наработался чересчур, либо годы уже взяли свое. Подойду к одной. Задеру подол. Посмотрю и как заплачу-заплачу. Восемь раз слезьми обливался. И по сей день с содроганьем сей стыд вспоминаю».

…После смерти А. А. Жданова, наступившей в 1948 году, идеологический аппарат сосредоточивается в руках одного Суслова. Суслов поднимает его в поход против общественных наук: в области языкознания — против учеников Марра, в физиологии — против учеников Павлова, в генетике — против классических школ. Тогда же он возглавит комиссию по расследованию деятельности заведующего отделом науки ЦК Юрия Андреевича Жданова, выступившего против отдельных агробиологических положений Т. Д. Лысенко, не получивших экспериментальных подтверждений.

В ноябре 1951 года по указанию Сталина Суслов предлагает на закрытом собрании видных теоретиков партии осудить книгу члена Политбюро, председателя Госплана СССР Николая Алексеевича Вознесенского, посвященную экономике СССР во Второй мировой войне. Участники совещания не знали, за что и почему они должны книгу осудить.

Редактировал книгу Вознесенского сам Сталин. Автор был удостоен за нее Сталинской премии первой степени. Все надеялись, что дело прояснится с выступлением самого Вознесенского, не зная, что год назад он был расстрелян.

Материалы этой дискуссии так и не были опубликованы. Зато в октябре 1952 года были опубликованы «Экономические проблемы социализма в СССР» и статья Суслова в «Правде» о том, что журнал «Большевик» (главным редактором которого был Федосеев) «на протяжении нескольких лет… не разоблачил субъективной концепции в области политической экономии».

Однако тот же Федосеев, милостью Суслова, стал членом ЦК КПСС, директором Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Одно с другим явно не согласовывалось. Стало понятно, что на статье Суслова возлежала редакторская рука Сталина.

Очень важной вехой в биографии Суслова был XIX съезд партии в октябре 1952 года. И. В. Сталин еще раз убедился, что в лице Суслова он имеет не только талантливого исполнителя, но и выдающегося интерпретатора его еще не сформулированной стратегии на будущее.

Свою речь на съезде Суслов посвятил разоблачению врагов сталинской линии в партии и в идеологии, чем засвидетельствовал монополию Сталина на будущие чистки в партии, которые были и станут органическим законом политического развития СССР.

Суслов говорил: вся деятельность партии «и впредь должна быть направлена своим острием на беспощадную борьбу с реакционной буржуазной идеологией и ее проникновением в нашу науку, литературу и искусство… против лиц, раболепствующих перед буржуазной реакционной культурой и капиталистическим образом жизни, против националистических и космополитических извращений… против аполитичности в литературе, искусстве и науке».

Речь свою Суслов закончил сообщением: «Изданы тринадцать томов сочинений Сталина, представляющие неиссякаемую сокровищницу творческой марксистско-ленинской мысли… Трудно назвать такую отрасль науки, культуры и искусства, такой участок идеологического фронта, где бы не осуществлялась вдохновляющая и направляющая роль нашего великого вождя и учителя и благотворное влияние его гениальных идей…»

На XIX съезде Суслов впервые будет избран в члены Президиума ЦК и переизбран в цековский Секретариат.

Только два человека из состава Президиума ЦК были посвящены Сталиным в планы организации второй «великой чистки» — Игнатьев и Суслов. Они не сумели удержать язык за зубами и выдали планы вождя другим членам Президиума. 13 января 1953 года преамбула «великой чистки» зафункционировала: газеты сообщили об аресте врачей Кремля, которые обвинялись во вредительском лечении и умерщвлении членов Политбюро Жданова и Щербакова и в подготовке убийств маршалов Василевского и Говорова, адмирала Левченко, генерала Ште-менко.

Под руководством Суслова начинается самая широкая кампания по повышению «революционной бдительности», по разоблачению «врагов народа». Но в разгар кампании Сталин умирает. Через день все «молодые» и «малоопытные» члены Президиума ЦК из Президиума ЦК изгоняются, среди них оказались Игнатьев и Суслов, Брежнев и Косыгин. Но через два года Суслов вновь Н. С. Хрущевым вводится в состав членов Президиума ЦК затем, чтобы Хрущев смог разоблачить Сталина политически, а Суслов обосновать его развенчание теоретически.