Сергей Красиков - Возле вождей

Среди них были свои поэты, художники, музыканты различной степени одаренности. Один из них, утрируя грамматику, писал:

Второй в день пятидесятилетия Победы в Великой Отечественной войне жаловался:

А старший метрдотель по обслуживанию партийно-правительственных и дипломатических мероприятий в Кремле при Девятом управлении КГБ Ахмед Саттар с радостью писал:

«В Кремль люди приходили работать, пройдя через жесткий контроль на чистоплотность, порядочность, ум, психическую уравновешенность. Начиная с дворника и кончая начальником охраны все были умнейшие ребята. Часто приходилось обслуживать Брежнева на его личной даче. В его семье ели традиционную пищу. А на официальных приемах Леонид Ильич выпивал рюмки две-три, а в последнее время — одну. Мы наливали в бутылку «Столичной» боржоми. Подаваемая пища готовилась на специальной кухне, специальными поварами, проверялась экспертной группой врачей-диетологов. Отравление высокопоставленных лиц теоретически возможно, а практически нет. Люди там работали трижды проверенные.

Больше всех казусов происходило с Хрущевым. В Москве состоялось подписание договора о частичном запрещении использования ядерного оружия. Присутствовал Дин Раск, представитель американского правительства, У Тан, генеральный секретарь ООН, и Хрущев. После подписания я должен был подать шампанское в Белом мраморном зале Кремля высокопоставленным лицам за огромным столом…

Поставили 24 бокала шампанского на красивый поднос. Я грациозно вхожу в зал, меня снимают кинокамеры, фотоаппараты. Я должен был обойти стол и подать шампанское Хрущеву. По этикету через стол ничего не подают. Хрущев же говорит: «Давай сюда». Он не догадался, что ли, что я иду к нему. А за мной идет полковник КГБ Александр Трофимович Сахно и шепчет: «Не давай!» А Хрущев снова: «Давай сюда! Давай сюда!» Сахно снисходит: «Делать нечего, давай!»

И я, нарушая этикет, потянулся через широченный стол, на вытянутых руках держать 24 полных бокала! А старики тянутся медленно, берут как бы нехотя. Меня даже холодный пот прошиб… Еще бы: доля секунды — и подписанные документы были бы залиты шампанским…

В 1964 году в Ташкенте состоялось подписание перемирия между Пакистаном и Индией, где СССР выступал в роли посредника. А в три часа ночи скончался Багадур Шастри. Я был в своем номере, со мной еще четыре метрдотеля. Пришла охрана. На нас надели наручники, увели в местечко Дульмен, посадили в подвальное помещение. Там уже находился арестованный личный повар Шастри. Думали об отравлении. Продержали три часа. Позже извинились, оказалось, что смерть наступила от четвертого инфаркта.

Когда сказали «вы свободны», я не мог подняться со стула. Мой коллега Лева Лапшин на наших глазах поседел. Я после этого шока стал заикаться и заикался довольно заметно лет десять, иногда заикаюсь и сейчас, когда сильно волнуюсь».

И коли уж мы дошли до метрдотелей и поваров, послушаем, что рассказывает о вкусах и привычках Н. С. Хрущева его личный бессменный повар — Анна Григорьевна Дышкант, которая одной из первых узнавала, когда «пахло жареным».

«Подъезжаю я однажды к воротам Кремля, как всегда рано, около шести. Из машины выхожу, а охранник с ходу как выдаст: «Хозяина вашего сняли!» — «Как сняли?» — спрашиваю, а душа мигом в пятки ушла. «А вот так!» — и шоферу кулак показывает.

А потом заглянул на кухню Семичастный, министр госбезопасности. Подошел и говорит: «Анечка, вы не волнуйтесь, как делали свое дело, так и делайте. Вас это не касается».

Да как же не касается, думаю, если Никиту Сергеевича сняли. Я сама не своя, прямо сил нет.

Суета началась какая-то. Нина Петровна, жена Хрущева, из Карловых Вар возвратилась. Отдыхала там. Юлия Никитична — дочь — возле ходит, чуть не плачет. «Анечка, как же мы без вас-то?» Однако утряслось. Оставили Хрущеву двух поваров, двух прикрепленных, живи, товарищ бывший Первый секретарь, в Петрове-Дальнем — живи теперь на пенсии и не горюй.

Очень я жалела его. Первое время после отставки сам не свой был. С ним-то и познакомилась случайно. На кухне в Петрове-Дальнем были кнопки для вызова. Как-то вижу — загорелась одна. Рядом — никого. Иду сама. Смотрю, Никита Сергеевич на полу что-то ищет: «Очки вот пропали, не поможете ли отыскать?» Отыскать помогла, а он тут и спохватился: «А вы кто?» Представилась. С тех пор он частенько стал на кухню заглядывать. Стряпала ему рыбку в кляре, пирожки с рыбой или картошкой, уху, расстегаи, борщи наваристые. Сырники уважал, каши разные. Словом, питался обычной пищей. Во власти пили не скажу много, ну, а кушали, что душа пожелает. Если перечислять, никаких мемуаров не хватит. Все свеженькое, отборное, проверенное. Все прошедшее обработку.

А на пенсии Хрущеву доставалось. Помню, раз позвонили откуда-то «сверху». Велели позвать прикрепленного охранника. Тот вызвал машину и повез Никиту Сергеевича в Кремль.