Сергей Красиков - Возле вождей

Облагодетельствованные доверием, лоском, почетом, уютом и высоким окладом, они впоследствии привыкали к этому и начинали мнить себя не только высокими по положению, но и просвещенными, властными и всезнающими людьми. Модной слыла среди них поговорка: «А мы академиев не кончали!»

От великого до смешного всего шаг, и таких шагов для потехи среди службистов того времени было хоть отбавляй.

В белых кителях и лайковых перчатках, в открытых машинах везут из Кремля наряд оцепления правительственной трибуны на авиационный парад в Тушино. Везут через всю Москву, и белоснежные кителя с лебяжьего цвета перчатками становятся серыми от пыли.

Подчиненный командир обращается к генералу:

— Товарищ генерал, в белой парадной форме желательно наряд возить в закрытых автобусах.

Генерал сердится:

— Может, вам еще коптиоры подать?

Подчиненный:

— Настанет время — и на вертолетах летать будем.

Генерал (предупреждающе):

— Не утрируй!

Подчиненный в недоумении чешет затылок, а подчиненный подчиненного интересуется:

— Что такое не утрируй, товарищ майор?

Майор:

— Не муди, значит.

Один из сотрудников, ехавших в оцепление внуковской правительственной трибуны, всю дорогу рассказывает о том, в каком глухом месте он родился и вырос:

— В таком глухом, таком глухом, что и вспоминать страшно. Мылись в русской печке. Натопим. Сядем на полок и плещемся. А надо пару наддать: ковшик на чело плеснешь и теленком выпрыгиваешь в светелку.

— Почему теленком-то? — интересуются сослуживцы.

— А потому: погнал я раз телят далеко-предалеко по незнакомым кустарникам. Гнал-гнал, и вдруг из кустов вылетает огромный, черный, пышущий паром зверь. Вылетел да как ууухнет. Кинулись телята от страха врассыпную. И понеслись… А я раньше всех телят в деревне оказался. Дюже страшной чугунка показалась…

Приехали во Внуково. Начальство выставило оцепление вокруг правительственной, наспех сооруженной трибуны. Солнце нещадно палит лицо с левой стороны. Повернуться нельзя, за спинами члены Политбюро.

Самолеты мертвые петли крутят, бочки проделывают, парашютисты ласточками по небу носятся. А перед нами откуда ни возьмись — корова. Важно так шествует, да еще и каждому в глаза заглядывает. Поравнялась с рассказчиком и сентиментально так — муууу! — прямо в лицо ему.

— Смотри, как возмужала, не то что чугунки, а и самолетов не боится. А пастушка-то своего признала, аж струю пустила от расстройства, — лепечет стоящий рядом со мной полковой балагур.

По оцеплению горохом прокатывается хохоток.

— Над чем они смеются? — интересуется Верховный.

— Да корова вроде бы в офицере бывшего телячьего пастушка признала.

— Ха-ха-ха! — не удерживается Сталин, и все смеются ему в унисон.

Однажды один из молодых офицеров выслал родителям банку черной икры. В ответ пришла телеграмма: «Спасибо за заботу, сынок. Икру нам пришлось выкинуть, так как она вся почернела».

Естественно возникает вопрос, почему Сталин безграмотных людей подбирал в охрану?

Думаю, потому, чтобы охранники ни в каком роде деятельности проявить себя не могли. Ибо безграмотные люди подобны бессловесным при любой, даже самой немыслимой эксплуатации. После суточного караульного дежурства их без малейшей тени сомнения назначали в новые, не менее трудные наряды: то на обеспечение охраны сессии Верховного Совета, то очередного пленума ЦК КПСС, а то и просто отправляли на строевые занятия, необходимости в которых совершенно не было.

Некоторые таких нагрузок не выдерживали и уходили к праотцам. Но тут же их высокооплачиваемые места занимали другие бессловесные, которые заранее были согласны со всем, что вышестоящее начальство им предписывало. Понимали: возразишь — будешь уволен, а кому ты нужен с двумя или тремя классами образования?

Потому и терпели. Оттого и молчали.

Сразу же после войны при комендатуре Кремля начала функционировать вечерняя средняя школа, посещение которой возлагалось на сотрудников всех степеней, не имеющих среднего образования. Среди учеников неполно-средней школы оказался и Александр Сергеевич Волков, некогда сопровождавший дочь Сталина Светлану в школу, коего упоминает она в книге «Двадцать писем к другу». Волковым было окончено всего три класса начальной школы.

Занятия же в школе начинались с пятого класса. А по условиям этой непонятной школы перейти из класса в класс можно было только всем коллективом того или иного класса. И если кто-то из великовозрастных учеников по каким-то дисциплинам не успевал и оставался на второй год, с ним на второй год оставались и все без исключения успевающие ученики. Это безобразие продолжалось до тех пор, пока неуч не сдавал экзаменов по всем предметам. Пятый класс тогда ликвидировали, и дальнейшие занятия в школе начинались уже с шестого класса.

А так как в любом коллективе живут люди разной степени сообразительности, подготовки и восприимчивости, то из-за одного ученика занятия в одном классе могли длиться по три-четыре года.

И если кто-то из преуспевающих старался в одиночку вырваться из заколдованного круга, преподаватели делали все возможное, чтобы вернуть упрямца в злополучный пятый класс.

Но случались редкие исключения из бесправных правил: абитуриент К., призванный в Кремль с семиклассным образованием, в пятый класс пойти не захотел. Преподавателями школы он был подвергнут переэкзаменовке за седьмой класс и был удостоен почетной грамоты.

Когда же он отважился в индивидуальном порядке досрочно сдать экзамены за восьмой, девятый и десятый классы, то ощутил сопротивление всего преподавательского коллектива школы. Учителям не хотелось из-за упрямца терять постоянную, бесперебойную и приличную зарплату и другие блага. Но К. оказался напорист. Все свободное время посвятил изучению точных дисциплин. Проштудировал прямые и обратные теоремы. По нескольку раз перерешал алгебраические и тригонометрические задачи и во всеоружии знаний явился на сдачу экзаменов сразу за три класса. Четыре часа гоняли его преподаватели с предмета на предмет, с примеров на теорию, но абитуриент ни одного промаха не допустил, и преподавателям пришлось выставить упрямцу положительные оценки по всем дисциплинам.

Но на экзаменах по физике абитуриент забуксовал на вопросе устройства телефона. Ушел под смех, но не сдался, потратил на физику две недели и одолел ее. За физикой были сданы химия, история, иностранный язык и… и К. допустили к сдаче госэкзаменов на аттестат зрелости.

Этот случай стал началом конца упоминаемой школы, заставил командование задуматься в необходимости содержания огромного преподавательского состава. Школа была упразднена. А новобранцев после этого стали брать на службу в Кремль только со средним и высшим образованием.