Сергей Красиков - Возле вождей

О, ужас! Как миру в глаза смотреть? Глава Советского правительства восседает верхом на свинье. Это же не Дуров, чтобы на зеленой хрюшке по Одессе разъезжать и городничего Зеленого высмеивать, а Первый секретарь ЦК КПСС, премьер Советского правительства.

Позор! Уши от стыда дымятся!

Бдительный Алексей Иванович мгновенно протрезвел и схватил американца за лацканы:

— Ты что надумал, стервец? Опозорить нас хочешь?

А американец в ответ лишь скалит белые зубы и талдычит одно:

— Сенсацион! Сенсацион!

— Какой сенсацион? Неужто ты это печатать станешь?..

— Я-я-я! — радовался американец.

— Не дури! Или голову с нас снять надумал? Сколько стоит твой паршивый снимок?

— Очень-очень много.

— Сколько? Покупаю вместе с фотоаппаратом.

— Двести тысяч долларов.

Алексей Иванович аж на землю присел от американской наглости.

— Где ты видел такие цены?

— Нигде, — скалился американец. — Платите. Или я уйду.

Срочно пришлось подключить работников МИДа и Внешторга и начать выторговывать у паршивца фотоаппарат вместе со злополучным снимком.

Три битых часа торговались. Американец стоял на своем. И москвичам скрепя сердце пришлось выложить ему требуемую сумму. У Никиты Сергеевича при этом так лысина перегрелась, что, когда плеснули на нее водой, вода закипела, аж пар пошел.

Вернувшись в отель, собрались было отдохнуть, да на столиках обнаружили цветные журналы с соблазнительными пригожунями и газеты с такими шаржами на советского лидера — хоть стой, хоть падай. На одном он был нарисован в рваной майке, дырявых шортах, почесывающим лысину. А внизу стояла подпись: «Кому бы еще помочь?» На другом изображен в образе лежащей на боку свиноматки, которую сосут поросята — социалистические страны, а два из них, сытно откушав, отвалились (на их боках значилось: Албания и Китай). Под третьим рисунком петитом было набрано, что на Хрущева-де готовилось в Швеции покушение, которое было предотвращено советской охраной. Ниже прилагалась фотография начальника личной охраны Хрущева Литовченко, расстегивающего рукой кобуру пистолета. На самом же деле Литовченко время от времени проверял, на месте ли его пистолет, что и было зафиксировано досужим американским корреспондентом, а в печать подано с огромной дозой перчика.

Весь второй день мы разъезжали с Хрущевым по различным ведомствам, пунктуально соблюдая протокольный циркуляр расписаний, навязанный нам шведской стороной. Надо заметить, что вместе с охраной в автомашинах разъезжали две капризные откормленные индюшки с алыми бантиками на шеях. Оставлять их в машинах становилось невозможно, ибо они испражнялись по нескольку раз в минуту, оповещая об этом громким клю-каньем. Носить же на руках и вовсе несподручно: индюки — птицы бойцовского нрава, все время пытаются тюкнуть тебя либо в глаз, либо в нос.

Ситуация получалась трагикомическая: офицеры, призванные обеспечить охрану первого лица государства и его леди, в левой руке держат строптивых индюков, а в правой — боевые пистолеты.

По протоколу офицеры охраны допускаются почти на все официальные правительственные заседания, беседы, банкеты и тому подобные церемонии. Но еще никто не предусмотрел допускать туда живых индюков, никто, кроме Нины Петровны Кухарчук-Хрущевой. И все это потому, что всякая жена сочетается браком не только с мужем, но и с положением, в котором он находится. Никита находился в фуроре, а коли в фуроре, то почему бы его леди не привести на правительственный прием обожаемых индюков.

Но терпению охранников пришел конец. Один из них решился объявить об этом премьеру.

— Никита Сергеевич, посмотрите внимательней на меня.

Хрущев посмотрел.

— Почему вы с индюком?

— Потому что шоферу надоело дезинфицировать салон автомашины, послу — приемные залы, морякам — кубрики и они свалили птиц на нас.

— Вот что, — смекнул Никита Сергеевич. — Завтра у нас прием в честь премьер-министра Эрландера. Тихонечко попросите повара от моего имени приготовить этих птичек, да так, чтобы пальчики гостю облизать захотелось…

Так было и сделано. Какими румяными и веселыми, с розочками в клювах, с гвоздичками в попочках проплыли индюки мимо сиятельных гостей на ломящийся от яств стол советского премьера. А как они аппетитно пахли. Не давая им остыть, гостеприимный хозяин предложил тост за такую горячую дружбу, как горячи сегодня индюки, приготовленные по специальному рецепту, который знает только один человек в мире, а именно Хрущев Никита Сергеевич…

Гости зааплодировали… Хозяин огромным ножом разрезал птиц и собственноручно поднес премьер-министру Швеции и его супруге увесистые куски, лукаво подмигнув при этом Нине Петровне. Супругу осенило:

«Индюки. Даренные мне племенные индюки», — подумала огорченно она.

А гостеприимный хозяин по этому или по какому другому случаю залился таким смехом, что превратил случай в фарс, ибо очччень любил пофарсовать.

После банкета Эрландер ловко вскочил на велосипед и без всякой охраны отправился домой. Эта демократичность впоследствии другому премьеру Швеции обернется смертью. А пока, пока я вижу белозубую улыбку шведского премьера, склоненную над рулем фигуру в длинном хитоне, быстро вращающую ногами педали велосипеда.

В день отъезда советской делегации премьер-министр Швеции даст банкет в честь главы Советского государства. Тепло поприветствует его жену, детей и произнесет тост во имя вечного мира.

А Хрущев… Хрущев оседлает своего старого марксистского росинанта и пообещает господам капиталистам показать кузькину мать. Но господа никогда благосклонно не воспринимали встречу с кузькиной матерью, не восприняли ее и теперь. Загудели растревоженным пчелиным роем. Эрландер был вынужден осадить хрущевского росинанта на полном скаку.

— Уважаемый господин Хрущев! — сказал он. — Вы наш гость, и мы принимаем вас по высшему ритуалу, как первое лицо правительства СССР. За что же вы нам хотите показать эту самую, как вы ее называете, кузькину мать? Представьте себе обратный вариант: я капиталист, принимаю ваше приглашение посетить СССР и при посещении Москвы обещаю коммунистам показать чью-то мать или попросту фигу. Как вы это воспримете? Вот так и мы воспринимаем… Потому милости просим откушать хлеб-соль, оценить скандинавское гостеприимство и не обижать нас…

Хрущев зааплодировал и больше в Швеции о кузькиной матери не вспоминал. А пока не вспоминал, в Московском городском Совете объявилась Кузькина мать настоящая и стала требовать себе пятикомнатную квартиру на том основании, что она Кузькина мать. В хоккейной сборной страны великолепно играл нападающим Виктор Кузькин. И мать его, неоднократно прослушав выступления Хрущева о кузькиной матери, решила, что ей самая пора объявиться. Так московские чиновники первыми узрели настоящую Кузькину мать.