Армен Гаспарян - Личное дело. Правда о самых известных деятелях истории России XX века

И, наконец, вишенка на торте. Этот документ привел, правда, не главный защитник генерала Власова, а, скорее, его главный оппонент — известный российский военный историк Иван Жуков. Редактор берлинской газеты «Новое слово» Деспотули вспоминает о том, как Власов видел решение еврейского вопроса в России: «Власов считает, что еврейская проблема может быть решена без шума, но решительно». Что можно сказать про это утверждение? Во-первых, оно абсолютно в духе оперативных команд СД, так называемых айнзацгрупп. Это то самое окончательное решение еврейского вопроса: Холокост на территории Белоруссии, Украины и РCФСР. Вот такими методами генерал Власов старался решить проблему граждан еврейской национальности в России.

Теперь вопрос: чем это утверждение по еврейскому вопросу отличается от того, что говорили Адольф Гитлер, Йозеф Геббельс, Генрих Гиммлер и другие высшие функционеры Третьего рейха? Любой нормальный человек скажет, что ничем, потому что это ровно то же самое. Под этими словами вполне мог бы подписаться рейхсфюрер СС Гиммлер и, как сказал бы Михаил Афанасьевич Булгаков в своей книге «Дни Турбиных», обнять генерала Власова и прослезиться.

Но так скажет нормальный человек. Защитники же Власова вбрасывают иной документ. Из обзора деятельности отдела доктора Тауберта (антибольшевизм) имперского министерства пропаганды от 31 декабря 1944 года: «Власовское движение является жидкой настойкой из либеральной и большевистской идеологий. Важно и то, что оно не борется с еврейством и вообще не признает еврейского вопроса».

Власовское движение действительно являлось «жидкой настойкой из либеральной и большевистской идеологий» — это чистая правда. До германского национал-социализма, до идеологии организации украинских националистов эта конструкция никогда не дотягивала. Там все-таки люди были более талантливые, чем генерал Власов и прочие его многочисленные соратники. Да, действительно, власовское движение не боролось с еврейством и не признавало еврейского вопроса. Но это только половина правды, а вторая заключается в том, что у генерала Власова до этого просто не дошли руки. Потому что бо́льшую часть своей деятельности в тылу, помимо агитационных выступлений и употребления алкогольных напитков, он занимался банальным надуванием щек. И когда уже в самом конце войны ему предоставили возможность создать армию, там было уже, конечно, не до гонений на евреев из бывшей под оккупацией территории Советского Союза. Тогда ему уже надо было думать о том, как не попасть на скамью подсудимых, где его ждали с распростертыми объятиями. Но даже об этом генерал Власов не думал. Он размышлял о том, как бы ему заключить договор с союзниками, то есть в очередной раз предать присягу, потому что он давал присягу Рабоче-крестьянской Красной армии, потом как главнокомандующий вооруженными силами Комитета освобождения народов России он давал присягу Третьему рейху.

Такие вот штрихи к портрету этого малоприятного человека. Я прекрасно понимаю, что ни на один из моих вопросов апологеты Власова никогда не дадут ответа. В лучшем случае проигнорируют. В худшем случае, опять же, как и генерал Власов, надуют щеки и сделают вид, что к ним это вообще никоим образом не относится. Но в данном случае молчание тоже будет говорить о многом.

В истории Великой Отечественной войны существует множество фигур, о которых сегодня у нас почему-то не принято вспоминать, хотя они во многом были символом победного мая 1945 года. Не будь их, еще неизвестно, как сложились бы для нас те драматические и героические события. Об одной из таких фигур я и хочу рассказать, потому что нет такого человека, который ни разу в жизни не слышал словосочетание Совинформбюро. Все знают про гениального диктора Левитана, который озвучивал сводки «От Советского информбюро…». Но при этом ни один человек, наверное, сегодня не скажет, кто возглавлял Совинформбюро. Кто тот человек, кто руководил этой деятельностью на протяжении всех военных лет? Кто тот человек, кто отвечал за информирование граждан страны о ходе боевых действий?

Этим человеком был заместитель народного комиссара обороны СССР, начальник Главного политического управления Красной армии, секретарь Московского комитета ВКП(б) Александр Сергеевич Щербаков. В 1945 году ему было 44 года (по сути, ровесник XX века), и умрет он 10 мая 1945 года. Дожил до победы, сделал все, что от него зависело, и на следующий день его сердце отказало…

Все, кто близко знал Щербакова и оставил после этого воспоминания, единодушно описывают его невероятную, запредельную трудоспособность. Его сотрудники были убеждены, что он так и работает — все 24 часа в сутки, потому что, в какой бы момент к нему кто-то ни обращался, он всегда был на месте, всегда готов был подсказать, всегда готов был дать ценные указания. Это удивительная особенность людей, которые возглавляли страну в годы Великой Отечественной войны, потому что Щербаков вовсе не был исключением из правил. Это была система, и подавляющее большинство сталинских наркомов работали именно вот в таком режиме. Но если про Молотова, Кагановича, Микояна, Жданова, Маленкова и многих других руководителей нашей страны того времени достаточно много известно, то Щербакову с этой точки зрения не повезло. Хотя его жизнь невероятно увлекательна, и если я просто начну перечислять должности, которые он занимал за свою карьеру, то рискую очень быстро утомить читателя.

Началось все с того, что он окончил Коммунистический университет и стал работать секретарем райкома, потом завотделом губкома, редактировал газету, потом окончил Институт красной профессуры и работал секретарем Ленинградского, Иркутского и даже Донецкого обкомов.

1934 год. Первый съезд Союза писателей Советского Союза. Щербаков избирается секретарем. Вот что писал ему тогда Максим Горький: «Молодая наша литература найдет в лице Вашем крепкого, толкового, заботливого руководителя. Вы понимаете, как необходим такой руководитель… Вы видите, что критика наша все еще не учитель. Это хорошо. И дружески отмечая правильность взятой Вами линии, я нимало не боюсь «захвалить» Вас, «испортить». Такая вот оценка Горького. Это к вопросу о том, что сегодня некоторые деятели представляют Щербакова как некоего малограмотного, абсолютно деклассированного элемента, который в принципе не понимал, что он делает, и больше того, даже не стремился вникать в какие-то вопросы, считая, что его партийная закваска позволит ему во всех вопросах принимать верные решения.

В 1938 году Щербаков заменяет Хрущева на посту 1-го секретаря Московского городского комитета ВКП(б). Хрущев к тому моменту уже в полном смысле этого слова залил Москву кровью, с огромным энтузиазмом находя повсюду и разоблачая врагов. Щербаков будет находиться на этом посту до конца своей жизни, притом что новые должности следовали одна за другой. 24 июня 1941 года, то есть через три дня после начала войны, он становится главой Совинформбюро, а в 1942 году его назначают еще и начальником Главного политического управления Красной армии. То есть он руководил жизнью столицы Советского Союза, решая массу хозяйственных вопросов, в том числе в тяжелейшие дни октября-января 1941–1942 годов. Параллельно он же руководил Совинформбюро, а это, между прочим, отнимало достаточно много сил, и вообще наивно полагать, что Щербаков не вникал, в принципе, во все то, что происходило в Совинформбюро, напротив, без его ведома там ничего не делалось. Ну, и вот еще параллельно, понимаете, руководит вообще всем Политуправлением Красной армии. Кроме этого, Щербаков отвечал за то, как формируется народное ополчение, как строятся оборонительные сооружения. Он еще был ответственным за оборону Москвы и отвечал за деятельность ПВО.