Сергей Никоненко - Далёкие милые были [litres с оптимизированной обложкой]

Проснулся утром – на душе кошки скребут. Вышел на улицу, сам – мрачнее тучи… Но тут увидел Валю, и у меня отлегло. «Всё стало вокруг голубым и зелёным».

В июле 1956-го каждый день я ездил в Переделкино к дяде Ване, как на работу. А работа была, и работа была серьёзная. Дядя Ваня попросил выкопать для будущего дома яму под фундамент и подвал. Мне копать не привыкать: опыт я накопил на нашей даче в Головкове, а также при рытье котлована для бассейна в Лужниках. В Переделкино, как и у нас на даче, пришлось работать топором и лопатой.

– Копай, копай, – приговаривал дядя Ваня, – как под свой дом копай.

Знал бы он тогда, что слова его окажутся пророческими. Сам он с двумя нанятыми плотниками обмозговывал и размечал бревенчатый дом, купленный в другом месте и перевезённый в Переделкино в разобранном виде. Тётя Катя на сложенной из кирпича временной печурке готовила обед.

И вот рублю я как-то топором корневища, а к дяде Ване заходит Гамлет!Евгений Валерианович Самойлов, один из любимейших моих артистов. У меня челюсть отпала. А дело-то в том, что дядю Ваню правление дачного кооператива «Здоровый отдых» привлекло на общественных началах к работе по электрификации новых участков. Евгений Валерианович как владелец одного из них зашёл посоветоваться. Дядя Ваня и гость уселись на брёвнах, развернув перед собой ватманский лист со схемой электрификации дачного посёлка.

Название «Здоровый отдых», дошедшее до наших дней, дал посёлку сам Сталин. Это был первый дачный кооператив в СССР, возник он в 1932 году при следующих обстоятельствах. Из Арктики вернулись полярники, и Сталину доложили, что у покорителей «макушки глобуса» здоровье пошатнулось.

– А что такое? – поинтересовался вождь. – Чем они больны?

– Иосиф Виссарионович, они на Севере, во льдах, согревались спиртом, ну и как следствие, втянулись. Практически все – хронические алкоголики.

– Надо помочь нашим героям выздороветь! Надо устроить им в Подмосковье здоровый отдых! Надо построить им дачный посёлок, они заслужили это!

Я перестал копать и смотрел на «Гамлета». Евгений Валерианович, заметив мой пристальный взгляд, улыбнулся своей лучезарной улыбкой.

– Сын? – спросил он у дяди Вани.

– Племянник, – ответил тот, – помогает.

– Молодец, – похвалил меня Самойлов.

– Я вас в «Гамлете» видел, – доложил я.

– Ну и как? Понравился?

– Очень!

– Приходи ещё что-нибудь посмотреть.

– И «Вишнёвый сад» видел.

– Да ты театрал!

– В драмкружок ходит, – вставил дядя.

– Могильщика вот репетирую играть в «Гамлете», – подал я реплику из ямы, всаживая лопату в землю. Евгений Валерианович рассмеялся от души.

Вернулась Ира. Я ей позвонил – хотел увидеть её, но она сказала, что ей нужно готовиться к школе, новую форму купить – короче, отказ. «И поделом тебе, – подумалось, – такой чистой девочки ты не стоишь. Она круглая отличница, а ты – второгодник. И вдобавок предатель…»

Второй раз в восьмой класс… Как ни противно в школу было ходить, здравый смысл подсказывал, что без аттестата зрелости артистом не станешь: в театральный вуз не поступить без него. Начал слушать учителей на уроках и, стиснув зубы, выполнять домашние задания. И запоем читал пьесы и сонеты Шекспира.

В театральной студии Евгения Васильевна сказала, что первый спектакль у нас будет «Робин Гуд» [18] Заяицкий С. Робин Гуд – лесной разбойник: Пьеса в 3 действиях. . «Почему не Шекспир? – подумал я. – Почему не «Ромео и Джульетта»?» Как легко учить: некоторые сцены, казалось, я запоминал с первого прочтения.

Ромео( после поцелуя ): Вот с губ моих весь грех теперь и снят.

Джульетта: Зато мои впервые им покрылись.

Ромео: Тогда отдайте мне его назад.

Джульетта: Мой друг, где целоваться вы учились? [19] Шекспир У. Ромео и Джульетта. Акт I, сц. V ( перевод Б. Л. Пастернака ).

Шекспир здорово подлечил меня в моём самоедстве и снял значительную часть угрызений совести, ведь его Ромео до Джульетты был влюблён в другую. Увидев Джульетту, он сразу же забыл ту, другую, или не забыл? Если забыл, то, наверное, хорошо. А если не забыл, то получается раздвоение – а это уже не очень хорошо.

В «Робин Гуде» мне досталась роль второго плана. Но я не переживал, для переживаний у меня были другие причины – в основном дела сердечные. И лекарством от сердечных треволнений были шекспировский Ромео и стихи Есенина.

В студии художественного слова Анна Гавриловна на первом же занятии спросила:

– Серёжа, ты ещё не остыл к стихам Есенина?

– Анна Гавриловна, Есенин – он на всю жизнь, как Пушкин.

– Что-нибудь почитаешь?

– Почитаю.

На том занятии была Ира. Я встал на чтецкое место (оно было за старым креслом, и студийцам нравилось читать, опершись о его спинку), мысленно собрался и…

Стало тихо, ребята замерли – все догадывались, для кого я читаю эти стихи. Анна Гавриловна знала это лучше всех. Голос мой звучал тихо, но, мне казалось, что его подхватывает эхо. Строка «только нецелованных не трогай» застряла в горле: из-за сильного волнения случилось несмыкание связок. Я сглотнул слюну, и только со второй попытки произнёс те самые слова. (Это случайное, а может, и неслучайное – из-за присутствия Ирины – несмыкание связок и повтор строчки усилили воздействие фразы, и в дальнейшем я решил пользоваться этим приёмом.) Концовка прозвучала совсем по-взрослому:

Закончив, я сел на своё место. Анна Гавриловна, выдержав паузу, с улыбкой сказала:

– Я думаю, на пионерском слёте хорошо бы почитать такие стихи.

Ребята, восемь девочек и трое мальчишек, прыснули со смеху. Анна Гавриловна стала серьёзной, свой полный иконописного спокойствия лик она обратила ко мне:

– У нас в студии, Серёжа, ты можешь читать такие стихи, несмотря на то что они для взрослой аудитории. Студия – это лаборатория, и отрицательный опыт бывает не менее важен, чем положительный. То, что ты сегодня прочитал, – этот опыт очень интересен. Но поверь, к такой замечательной поэзии надо прийти. Зерно, упавшее в землю, должно прорасти колоском. Колосок должен созреть. Затем – жатва, обмолот, жернова мельницы, мука, замес и только потом булка. Ты, по-моему, хотел читать «Песнь о собаке», про избу, где «пахнет рыхлыми драчёнами» или шедевр «Зелёная причёска», – вздохнув, Анна Гавриловна продолжила: – Я прекрасно помню этого гениального шалопая. Он при жизни обрастал легендами, чего только про него не сочиняли. Он всегда был удивительно элегантный, ухоженный: свежий воротничок со шлейфом очень вкусных духов.