Сергей Никоненко - Далёкие милые были [litres с оптимизированной обложкой]

У нас в квартире праздник! Нам поставили телефон. Валька Набатова и Люська Лихова трепались по телефону с утра до вечера: им звонили женихи, или они женихам. Люська – невеста ещё недозревшая, студентка первого курса педагогического института; а Валька – перезревшая невеста, ей 27 лет уже.

Я с домашнего телефона позвонил Ире, предложил ей пойти в кино. В «Художественном» шёл фильм «За витриной универмага». После кино я её провожал, и она спокойно и просто пригласила зайти к ней домой. Вот тут я и обратил внимание на две мемориальные доски у её подъезда – Федоровскому и Голованову. Дверь открыла Ирина мама Мария Гавриловна. Мне показалось, что она обрадовалась моему приходу, предложила попить чаю. Ира повела меня в гостиную. На рояле в рамке я увидел большую фотографию мужчины. Ира пояснила:

– Это мой папа. Он умер в сорок четвёртом году.

Я окинул взглядом мебель, купол оранжевого абажура, ковры, и челюсть у меня поползла вниз.

– А где же вы спите?

Ира рассмеялась – настолько идиотским был мой вопрос.

– Моя комната рядом, а мамина – с другой стороны. Есть ещё папин кабинет и ещё…

– И вы вдвоём с мамой?

– Угу, – весело ответила она и, открыв рояль, заиграла что-то, похожее на вальс. Я стал приходить в себя, и мне тоже стало весело. Вспомнился Тёркин:

За чаем Мария Гавриловна стала спрашивать меня про семью: про маму, про папу, про брата и даже про бабушку. Казалось, ей всё интересно, что хочет знать подробности.

Выйдя из гостей, решил оглядеть повнимательнее дом, где меня только что принимали. Летели мысли: «Живут же люди – вдвоём в пяти комнатах! Руководитель кружка вышивания… А может, это витрина – руководитель кружка? А что за витриной? И кино сегодня смотрели «За витриной универмага». Что же получается, и тут одно на витрине, а другое в магазине? Красиво гладью вышито? Да нет, это, скорее всего, папа такую квартиру получил».

А к нам приехал дядя Андрюша из Дубны. Он преподавал математику и физику в школе, в старших классах. Меня он застал за зубрёжкой закона Архимеда: «На тело, погружённое в жидкость, действует сила…» Дядя Андрюша заулыбался:

– Когда я на рабфаке учился, мы по-другому запоминали:

В театральной студии продолжали репетировать «Робин Гуда». В роли шерифа Ноттингамского выступал Витальич, я играл секретаря Скелетона. После репетиций сбрасывались на французскую булку для Лёньки Нечаева, которую он тут же и съедал. Ходил он в шинельке мужа Евгении Васильевны, в которой тот пришёл с войны.

Как-то Витальич позвал меня к себе домой. Он жил на улице Огарёва вместе с отчимом, в одной комнате. А отчимом его был незабвенный Валерий Михайлович Бебутов – тот самый, что ставил спектакли вместе с Мейерхольдом [20] В 1919 г. совместно с Вс. Э. Мейерхольдом В. М. Бебутов участвовал в создании театра РСФСР Первого (Государственный театр им. Вс. Мейерхольда, существовавший в Москве в 1920–1938 гг.). . Как режиссёр Бебутов сотрудничал со многими драматическими и музыкальными театрами страны, в том числе был постановщиком спектаклей в Большом и в Малом театре. Тогда я не понимал: почему такой человек живёт в коммунальной квартире? Но спустя время в моём сознании стала проклёвываться другая мысль: слава Богу, он жив и не попал в обагрённые кровью жернова репрессий, и участь Всеволода Эмильевича, его учителя, миновала Бебутова. Приходя к Витальичу, я чаще всего заставал Валерия Михайловича сидящим на диване и читавшим какую-нибудь книгу, которую он имел обыкновение класть перед собой на стул. Покурить он отправлялся на кухню. Если вечером ему случалось идти в театр или консерваторию, он облачался в элегантный костюм-тройку и непременно был при бабочке. В сырую погоду выходил из дома с зонтиком и в калошах.

Университет у Витальича был дома – университетом был для него Валерий Михайлович. По его рекомендации мы смотрели спектакли, ходили на С. Т. Рихтера, М. В. Юдину, Д. Ф. Ойстраха, М. Л. Ростроповича [21] Перечислены выдающиеся советские музыканты. . Валерий Михайлович был из прошлого века – из того пушкинско-толстовского века, что и Анна Гавриловна. В. М. Бебутов и А. Г. Бовшек были похожи: образованность, воспитанность, скромность и человеческое достоинство.

В конце года мы, студийцы Анны Гавриловны, приветствовали актрису Малого театра, игравшую некогда с великой Ермоловой – Александру Александровну Яблочкину, поздравляли её с 90-летием. Весь театральный цвет столицы собрался в Малом театре. Ожидая своего выхода, мы наблюдали за происходящим на сцене. Запомнилось приветствие Н. П. Охлопкова и В. П. Марецкой. Держась за руки, они подошли к Яблочкиной и, опустившись перед юбиляршей на одно колено, воскликнули: «Нет слов!» Это короткое, яркое поздравление запомнилось больше всего.

В последний день уходящего 1956 года ходили с Ирой в кинотеатр «Художественный», смотрели «Карнавальную ночь». Фильм как новогодний подарок – фильм-праздник. Среди занятых артистов я узнал братьев Гусаковых, номер которых объявлял два года назад в Клубе КГБ.

На зимних каникулах пригласил Иру на «Волки и овцы» в Малый театр. Мурзавецкую играла Александра Александровна Яблочкина. В антракте мы заглянули в театральный музей и узнали, что она исполняет эту роль уже в течение 40 лет. Нам также очень понравились Владимир Александрович Владиславский и Варвара Николаевна Рыжова.

Дважды сходили мы с Ирой на каток: в Парк Горького и на Патрики [22] Патриаршие пруды. . Всякий раз в мои обязанности входило затянуть ей покрепче шнуровку коньков. После катания на Патриарших она пригласила меня на обед. Когда мы сидели за столом у неё дома, раздался телефонный звонок. К аппарату подошла Мария Гавриловна. Она больше слушала, изредка поддакивая с безразличной интонацией, но вдруг резко так:

– Да он же идиёт! Самый натуральный идиёт, – и дальше: – Как? Опять начальником лагеря в Рузе? Законченный идиёт.

Ирина прыснула со смеху. Мария Гавриловна вернулась за стол.

– Серёжа, – обратилась она ко мне, – ты помнишь начальника лагеря в Рузе?

– Помню.

– Он же был круглый идиёт – или ты не согласен?

– Откуда мне знать, я с ним не разговаривал. И он со мной тоже.

– А я разговаривала. И не только разговаривала. Я просила у него застеклённую веранду для кружка вышивания, так он отдал её в кружок рисования и лепки.

Не знал я, что ей ответить на это. Однако разговор продолжался:

– И дружок его Бучин – второй был идиёт.

– Но его все ребята любили, – вступился я за нашего физрука. – Праздники спортивные устраивал – весело было.