Сергей Никоненко - Далёкие милые были [litres с оптимизированной обложкой]

Этим летом Ира с мамой уехала в лагерь в подмосковный Мещерино. Я решил её навестить 19 августа, в её день рождения. Купил торт – и на Павелецкий вокзал. Доехал до Горок, а там автобусом до Мещерина. Нашёл Марию Гавриловну, мне показалось, что она мне обрадовалась. После тихого часа появилась Ира. Она была в хорошем настроении, шутила, что-то напевала. Мария Гавриловна организовала чай (торт мой был как раз кстати). И тут пришёл молодой парень – ненамного старше меня.

– Серёжа, познакомься, – улыбнулась Ира, – это Слава, наш лагерный баянист.

Мы со Славой обменялись рукопожатиями. А затем он достал из кармана брюк бутылку «Столичной» и по-хозяйски поставил её на стол.

– Не на сухую же поздравлять, – подмигнул он мне и запросто поцеловал Иру в щёку, – поздравляю.

Я опешил: ничего себе, думаю, три года я с Ирой общаюсь и никогда себе такого не позволял, а этот баянист, знакомый без году неделя, уже чмокает. Ещё меня удивило, что Слава этот запросто бутылку водки на стол поставил, а Ирина мама даже как будто обрадовалась этому. Не прошло и пяти минут, а уж на скатерти-самобранке и селёдка, и колбаса, и огурцы. Предложение выпить я отверг, мотивировав, что мне ещё в Москву возвращаться. Дождался чая, выпил пару чашек с куском торта – и домой.

Наша баба Таня уехала к другой своей внучке, Анюте, которая жила в Бронницах, в отдельной двухкомнатной квартире. Мне купили раскладушку, так как спать с Сашкой на диване, даже с приставными стульями, было тесно.

Страна готовилась к 40-летию Октября. В ВТО [25] Всесоюзное театральное общество. проходил Всесоюзный конкурс чтецов на лучшее исполнение произведений, посвящённых Октябрьской революции. Любители (артисты самодеятельности) допускались к участию при наличии дипломов или свидетельств о выигранных ранее конкурсах. Такой диплом я имел, поэтому принял участие в состязании. В составе жюри были М. И. Царёв, И. В. Ильинский. В. Н. Аксёнов, Д. Н. Журавлёв, С. Г. Бирман (это кого я успел разглядеть). Участвовало в конкурсе много незнакомых мне профессиональных артистов. За победу присуждали места, денежные премии и дипломы – всего этого было по три. Один из дипломов достался мне. Читал я 6-ю главу поэмы В. Маяковского «Хорошо!». Мне пророчили, что я поступлю в театральное училище без экзаменов.

По рекомендации Валерия Михайловича посмотрел спектакль театра Вахтангова «На золотом дне». Какие актёры играли и как! Великолепное пиршество духа. Николай Олимпиевич Гриценко – ранее я видел его в пьесе «Олеко Дундич», где он исполнял главную роль. Когда он влетал на сцену, в зрительном зале ощущался порыв ветра (во всяком случае, мне так представлялось, этот ветер я ощущал физически). В спектакле «На золотом дне» он был неузнаваем, и мне дважды пришлось заглянуть в программку. Да, напротив роли «Молоков» значилось «Н. Гриценко», но глядя на сцену, никак не мог узнать актёра. В антракте я перешёл на свободное откидное место во втором ряду, стал следить за Молоковым, впившись глазами, и только тогда понял: да, Гриценко! Великолепны были все: и Ю. К. Борисова, и В. И. Осенев, и М. А. Ульянов, но Гриценко – это за гранью актёрских возможностей. Прошло больше 60 лет, а спектакль жив в моей памяти.

На следующий же день я купил в кассе театра им. Вахтангова билет на ближайший спектакль «На золотом дне». Я совершенно потерял покой: влюбился в Николая Гриценко и вместе с ним в театр Вахтангова, и в главного режиссёра Рубена Симонова, который присутствовал на каждом спектакле. Едва в зале начинал гаснуть свет, как в ложе справа (если смотреть на сцену) появлялся он – Рубен Николаевич Симонов, в чёрном вечернем костюме, с бабочкой, в больших чёрных очках с толстой роговой оправой.

И вдруг такое! «Работают все радиостанции Советского Союза…» Наша страна первой прорвалась в космос! Спутник! [26] 4 октября 1957 на орбиту Земли был выведен советский космический аппарат «Спутник‐1», ставший её первым искусственным спутником. Спутник! Спутник! Все народы мира узнали это слово. Строка в газетной передовице звучала поэтично: «“Спутник” можно увидеть в лучах восходящего солнца». Мы победили в войне с фашистами, а теперь первыми отправились в космос!

Меня совершенно не увлекали ставшие невероятно модными фильмы: трофейный «Тарзан», индийский «Бродяга». Песни из «Бродяги» распевала вся страна – то тут, то там только и слышалось: «Абара-я-а-а-а…» или «Муль-мульки нады…». Наше кино было совершенно другого масштаба.

И вот снова! Мы ещё не пришли в себя от «Спутника» – от космической победы, как в нашу жизнь ворвались «Журавли». Летит по орбите вокруг Земли наш «Спутник», круглый, с усами-антеннами, и подаёт сигналы, которые принимают во всех странах мира, а на экранах кинотеатров всего Советского Союза – «Летят журавли» [27] Премьера фильма состоялась 12 октября 1957 г. .

У нас в театральной студии первым этот фильм посмотрел Вовка Штейн (тихий, интеллигентный, и в глазах его неизбывная грусть еврейского народа). От «Журавлей» Вовка пришёл в совершеннейший восторг:

– Прорыв! Это другое измерение! Это на века! Это ещё один «Спутник», только в кино. Это высота! Бросайте всё – бегите смотреть!

На следующий день вместо школы пошёл в кинотеатр на «Журавлей». Посмотрел фильм днём и ещё раз вечером, а между этими сеансами бродил по улицам в состоянии нокдауна: что-то переворачивалось в сознании. Отлегло после второго просмотра. Очень обрадовался тому, что главную роль в фильме исполняла Татьяна Самойлова – дочь Евгения Валериановича. Имена создателей картины и актёров были у всех на устах: Розов, Калатозов, Баталов, Самойлова. Но больше всего говорили об операторе Сергее Урусевском, его называли гением. Фильм стал шедевром на все времена.

Прошло совсем немного времени, и в конце года вышла картина режиссеров Льва Кулиджанова и Якова Сегеля «Дом, в котором я живу», а героиню там сыграла московская школьница Жанна Болотова. Не влюбиться в эту девочку было невозможно! При взгляде на неё вспоминалось пушкинское: «Чистейшей прелести чистейший образец».

Состав студии художественного слова пополнился двумя мальчиками и двумя девочками. Один из новичков, лет десяти, здорово читал «Золотого петушка». Это был Авангард Леонтьев. Со своим острым носиком-«клювом» он и сам был похож на петушка.

В театральном кружке тоже народу прибавилось – среди вновь пришедших были Люда Долгорукова и Валерий Рыжаков (спустя годы каждого из них удостоят звания заслуженный артист РСФСР). Для новой постановки Евгения Васильевна зачитала нам пьесу Б. Горбатова «Юность отцов». Главные роли достались Лёньке Нечаеву и красавице Люде Долгоруковой (с первой же читки стало понятно, что ей это, как никому больше, подходит). Лёнька же беспокоился, успеет ли он премьеру сыграть прежде, чем его в армию забреют. Он не скрывал, что ждёт не дождётся армейского призыва: «Хоть отъемся», – улыбался он, но это не было шуткой.