Коллектив авторов - Жил-был один писатель… Воспоминания друзей об Эдуарде Успенском

Акцентирую – В ОДИНОЧКУ, И НИКТО ИЗ ДЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ НЕ СТАЛ РЯДОМ! Замахнуться на кого? – на Михалкова? Алексина? Союз писателей? Мы с ума ещё не сошли! А вот Эдик сошёл. И его могли запросто прихлопнуть. Или вытурить из страны. Лишить всех книг сразу, и всех мультфильмов. Или просто долбануть вечерком трубой – чтобы не тревожил важных людей. Его спасла судьба, случайность, сын знатного чиновника – не так важно… А важно, что он был ЕДИНСТВЕННЫМ НЕУКРОТИМЫМ ДИССИДЕНТОМ В ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ. И оставался им до последних дней.

Это была его страсть – борьба с несправедливостью. Он как бы говорил – хотите, тоже боритесь с системой, я за вас бороться не буду. Каждый – за себя! В фильме это есть, но со всех сторон закутано и запутано мамой, дочкой, сектой, большими деньгами, изменой жены, Шварцманом. И запоминается более всего гримаса страдания на физиономии дёргающейся куклы. И выглядит Эдик истерзанным и конченным. А это не так: он жил в гармонии с собой и ничто не могло его сломать.

Насчёт «нелюбви ни к кому». Чушь. Он любил своих приёмных дочек, свою последнюю жену, своих детей-читателей. Как он с ними играл… хохотал как маленький. Он любил и нас, которые к нему тянулись. Уважал наше сообщество «Чёрная курица». Не раз приглашал Борю Минаева и меня к себе на дачу. И моих детей из Лаборатории по работе с одарёнными детьми приглашал, хоть всех сразу. Но не складывалось. И сложилось только за несколько месяцев до смерти. Мы приехали с Борей и Асей (она хотела взять у него интервью о журнале «Пионер»). И знаете, что он сделал, когда мы сидели за столом и разливали по маленькой? Взял только что вышедшую книгу «Страшная история» (издательство «Малыш»), которую я привёз, и стал читать – не себя, а рассказ девочки Ани Остроумовой в конце книги (такая меня и Олю Муравьёву посетила составительская идея). «Я бы здесь только одно слово исправил, «кушал» на «ел», – сказал он и улыбнулся.

А вот ещё забавное воспоминание. Утренний эфир с Ксенией Лариной на Эхе Москвы. Я там читал свои детские частушки, но только два строчки. А две придумывали радиослушатели. Ну а под конец прочитал свои финалы.

После эфира я поехал играть в бадминтон, потом в гости и вернулся домой уже ближе к ночи. Тебе звонил Успенский, сказала Фая, раз пять или семь… Я удивился – ладно, завтра перезвоню. Он сказал, сегодня, говорит Фая. Звоню. Как заканчивается про слона? – кричит он нервно. Что про слона? Ну вот это – До чего охота мне/ Прокатиться на слоне… А дальше? Я от неожиданности даже забыл, как заканчивается эта частушка. Эдик, я же прочитал в конце. А про слона не прочитал!.. Но неровная спина,/ К сожаленью у слона. Как видишь, говорю, ничего особенного. Вы понимаете? Он весь день гадал про моего слона! Это было для него очень важно.

Он любил творчество больше, чем людей, так мне кажется. Поэтому и сделал свой семинар при «Малыше». Узнал, что в семинаре Акима-Иванова есть несколько крутых «игровых» чуваков, которые там… ну не очень к месту. Андрей Усачёв, Сергей Седов, Тим Собакин, к ним потом добавились другие… Понимаете, это не была кража, это была эвакуация. А выглядело кражей. Было не так, как выглядело. такое в жизни Эдика частенько случалось.

А когда в актовом зале «Малыша» (наверняка, идея Эдика – авантюра в его духе) схлестнулись два семинара – Успенского и Акима-Иванова – Эдик стал хохотать над стихами ребят с Акима-Ивановского семинара, которые читались до этого в гробовом молчании. Из почтения зала к «своему» руководителю. И все стали за Эдиком смеяться, понимаете, он разрешил им смеяться. СПРАВЕДЛИВОСТЬ – вот камертон Эдика. И внутри двух проблемных историй – с его мамой и с его дочкой – предполагаю, этот камертон тоже звучал. Между прочим, когда Таня сбежала от Столбуна и явилась домой, Эдик сказал: не хочешь – не возвращайся. Справедливость. Из любого можно сделать куклу с трагической гримасой. Травм и грехов наберётся предостаточно. Но это же нечестно, ребята, выпячивать именно их!

Полуправда – тоже неправда – Успенский был пиратом. Но настоящим, а не имитацией. Он предложил Шварцману 10 процентов (Шварцман просил больше). И Шварцман отказался, потому что считал это несправедливым. А Успенский считал это справедливым (кстати, это были миллионы, если не десятки миллионов). Потому что Шварцман ничем не рисковал, придумывая образы Чебурашки и Крокодила Гены. И не сражался с КГБ. И не ставил на кон свободу и жизнь.

А то что он не писал достойных книг в последние годы – а кто что написал для детей достойного в последние годы? Из тех, кто писал это в ранние годы? Ну-ка напрягитесь… Когда повторяешь-продолжаешь себя, то себя же и гробишь. Успенский попробовал, понял, что портит карму, и бросил это дело. Зато «Союзмультфильм» лихо разпродолжался с «Дядей Фёдором» – он порчи кармы не боится.

Эдик любил дочку. Я в альманахе «Кукареку» напечатал «Письма из Ялты» (сам перепечатывал с писем) и я знаю, о чём говорю. Что случилось между ним и Таней потом – мне не известно. Но я вас умоляю, миллионы родителей не общаются со своими детьми. Тысячи писателей пишут всё хуже и хуже. И жёны им прекрасно изменяют. И деньги их, портят-портят. Может, и им сварганим кукол с трагической гримасой?

Автор фильма «Это Эдик» лихо сварил свою ютубно-фестивальную тушёнку, вырвав у каждой из «говорящих голов» (мои соболезнования им) нужный ему десяток реплик. Этак он ещё много чего сварит. И всё-таки спасибо ему за то, что я вспомнил, какой это был умный, честный, доброжелательный, искренний, любящий поддать в хорошей компании, бескомпромиссный, жизнелюбивый человек.

Все кубики вроде правильные. А картинка – нечестная. Это не Эдик, ребята.

фото Д.Ковалевский

фото М.Морканса

С Юрием Ковалём

С Александром Дорофеевым и Львом Николаевичем

Всегда с детьми, всегда в центре внимания

фото А.Шутенкова

На «Весеннем костре» у Чуковского