Алексей Казаков - Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке

Грета ответила сдержанной улыбкой.

Веннер-Грен попросил позволения присесть за ее столик. Потом спросил:

— Могу ли я, скромный поклонник вашего таланта, пригласить вас на танец?

Гарбо ответила по-шведски:

— Конечно. В знак признания вашего таланта предпринимателя.

— Благодарю вас. И как приятно говорить на родном языке. Нечасто услышишь его на Багамских островах, — улыбнулся Аксель.

Потом были танцы, цветы, прогулка к морю с компанией, в которой, как оказалось, была и жена миллиардера. Под шум волн Грета Гарбо как бы невзначай пожаловалась:

— Как здесь хорошо… Я так устала от Нью-Йорка, от шума и суеты городской жизни. И в Калифорнии в этом году тоже солнце не баловало…

Аристократическое, чуть вытянутое лицо Акселя просветлело. Он отреагировал немедленно:

— Сочту за честь пригласить вас погостить в моем имении, Грета. Обещаю вам королевский комфорт и круиз.

Операция «Встреча» прошла удачно.

Через два дня собственный самолет миллиардера взмыл в небо и направился в сторону столицы Багамских островов — Нассау. На борту были сам Веннер-Грен, его жена, Грета Гарбо и несколько неизвестных актрисе пассажиров. Позже она узнает, что это были торговцы оружием. Затем все вместе они поднялась в Нассау на борт 96-метровой яхты Веннер-Грена «Южный крест».

Десять дней компания путешествовала по Вест-Индии. Веннер-Грен был очарован своей гостьей и стойко сносил ревнивые взгляды и реплики жены. То, что говорилось на яхте, передавалось в МИ-6 во время стоянок; связники находили способ незаметно подойти к Гарбо во время ее прогулок и походов в магазины и получали информацию на ходу, в буквальном смысле слова.

С небольшого, принадлежавшего Акселю Веннер-Грену островка, из окаймленного изумрудными садами поместья Шангри-Ла, а потом с борта «Южного креста» начальнику нью-йоркской резидентуры МИ-6 Уильяму Стивенсону поступала от Гарбо информация особой важности. А именно: данные о секретных контактах гитлеровцев в США и Европе, об участии Веннер-Грена в деятельности производившего оружие шведского металлургического концерна Bofors. Много интересного Веннер-Грен поведал о своих контактах с бонзами Третьего рейха, в первую очередь с Германом Герингом.

Позже Грета Гарбо не раз бывала гостьей Веннер-Грена в его замке неподалеку от Стокгольма, и все ее разговоры с хозяином немедленно становились известны МИ-6.

В феврале 2016 года шведская газета «Свенска дагбладет», ссылаясь на рассекреченные в США документы, рассказала о неудачной слежке агентов ФБР за Веннер-Греном и Гретой Гарбо в Лос-Анджелесе: они потеряли кинодиву из виду, когда она встречалась с земляком-миллиардером вскоре после круиза на «Южном кресте». Примечателен сам факт: за Гарбо, работавшей на английскую разведку, следило в годы войны американское ФБР.

Вскоре Грета Гарбо получила новое задание. Оно заключалось в подготовке эвакуации из Дании нобелевского лауреата Нильса Бора.

С апреля 1940 года в оккупированной Дании хозяйничали немцы. Не останавливавший свою исследовательскую работу наполовину еврей Нильс Бор находился под постоянной угрозой ареста. Друзья советовали ему покинуть страну, но ученый решил остаться в Копенгагене. Годы спустя великий физик вспоминал о том, как он был наивен в 1940 году:

«Я тогда совершенно не сознавал военного значения своей работы. Я был так поглощен идеей расщепления атома, что готов был поделиться своими выводами с немецкими коллегами. Не знал я и того, что люди из датского Сопротивления заминировали мою лабораторию и готовы были в случае опасности взорвать ее. И даже вместе со мной».

Но настроение Бора постепенно менялось, аполитичность уступала место глубокой антифашистской убежденности. Немцы об этом до поры до времени не догадывались. В октябре 1941 года к Бору в Копенгаген с важным предложением прибыл немецкий физик-теоретик Вернер Гейзенберг, руководитель атомного проекта Третьего рейха. Он предложил ему сотрудничать с нацистами. Бор ответил отказом, проявив при этом по отношению к коллеге дипломатичность и такт.

С 1943 года появляется все больше признаков, что Бор в опасности. Друзья информируют ученого, что нацисты ищут повод арестовать его вместе с семьей. Гестапо подсылает к нему провокаторов, которые просят Бора организовать их побег в Англию, и он с большим трудом избегает ловушек.

Тем временем спецслужбы антигитлеровской коалиции получают все больше подтверждений тому, что в Германии ведутся работы над ядерным оружием. Наконец, поступает информация о том, что гестапо и абвер готовятся выкрасть Бора из Дании, перевезти в Германию и подключить к работе над созданием атомной бомбы.

В МИ-6 ломают головы над тем, как опередить немцев. Но Дания оккупирована нацистами. Вывезти Бора в Англию можно с территории нейтральной Швеции, но там у МИ-6 почти никаких связей.

И тогда в США сэр Уильям Стивенсон снова связывается с Гретой Гарбо, и кинозвезда пересекает океан. Она едет в родную Швецию, где знает многих влиятельных людей, в том числе членов шведской королевской семьи. В сумочке Греты лежит письмо английского физика Джеймса Чедвика, адресованное Нильсу Бору. Чедвик убеждает нобелевского лауреата срочно покинуть Данию и прибыть в Англию. Пись мо начинается так:

«До меня дошло окольными путями, что Вы подумываете о переезде в нашу страну, если к тому представится благоприятная возможность. Мне не нужно говорить Вам, как был бы я счастлив увидеть Вас вновь. В мире нет другого ученого к которому с большей благожелательностью отнеслись бы и университетские круги, и широкая публика… Если Вы решите приехать, Вам будет оказан самый теплый прием, и Вы получите возможность послужить нашему общему делу.

Я никоим образом не хочу влиять на Ваше решение, ибо только Вы один можете взвесить все обстоятельства, а я питаю безусловную веру в Ваш суд, каким бы ни оказался приговор».

Это письмо Гарбо передала по конспиративной цепи капитану датской армии В. Поту, а тот доставил его Бору. В от ветном письме Бора, которое вскоре легло на стол уже не Чедвика, а высоких чинов британского правительства, перемешались романтизм, героизм и наивность:

«…Я чувствую, что в нашем безысходном положении мой долг — помогать народному сопротивлению, тем угрозам каким подвергаются свободные институты Дании, и защищать тех ученых, которые нашли здесь прибежище. Однако ни сознание этого долга, ни даже мысль об опасных репрессиях против моих коллег и семьи не весили бы достаточно много, чтобы удержать меня здесь, если бы я чувствовал, что другим способом мог бы оказаться более полезным, но едва ли это вероятно. Я убежден, что практически невозможно немедленное использование последних чудодейственных открытий атомной физики, какие бы перспективы они ни сулили в будущем.