Станислав Славин - Адмирал Канарис — «Железный» адмирал

Впрочем, Гроскурт не унимался. В учебных лагерях абвера-II оуновцы готовятся воевать с русскими и поляками. Здесь обсуждают планы будущего украинского правительства. В первую очередь, новые лидеры ОУН хотели бы заполучить Галицию, то есть территорию Польши. Во-первых, эта земля лежит неподалеку от границ рейха, во-вторых, преемники Коновальца — бывший полковник Андрей Мельник и бывший офицер австро-венгерской армии Рыко Ярый — родились в Галиции, отлично знают, что многие их земляки жаждут освободиться от польского гнета.

ОУН активно ведет пропаганду на территории Польши. В Вене действует радиостанция, вещающая на украинском языке. В конце концов, в середине октября 1938 года в Лемберге (Львове), главном городе Галиции, вспыхивают беспорядки.

Агенты польской спецслужбы вскоре выясняют, что венская радиостанция, подстрекающая украинцев к неповиновению властям, создана при участии… абвера. Министр иностранных дел Польши приглашает немецкого посла в Варшаве фон Мольтке и жалуется на недружественные действия германской разведки.

Тем не менее вскоре появляются еще две украинские радиостанции: в Граце и Линце. Теперь уже бьет тревогу Мольтке, он возмущен пропагандой оуновцев. 19 октября посол сообщает, что Варшава питает «огромнейшее недоверие к проукраинской политике Германии, задевающей интересы Польши».

МИД пресекает активность абвера. В официальном письме от 22 октября его руководство просит разведку «избегать любых действий, которые могут пробудить впечатление, что официальные немецкие органы сотрудничают с группой Ярого или Украинским национальным объединением».

Канарис не собирался по такому поводу ссориться с Гитлером и попросил Гроскурта поприжать «своих украинцев». Однако тот рассудил по-иному: его украинцы скоро понадобятся рейху. Конечно, самому майору будет мало проку от оуновцев, ведь он отправляется в Бреслау «согласно предписанию», но вот его преемнику, подполковнику генштаба Эрвину Лахоузену, они наверняка пригодятся.

Лахоузен — в недавнем прошлом австрийский офицер, житель Вены — тоже был настроен проукраински. Худощавый подполковник отличался холодной, вежливой сдержанностью, что больше импонировало Канарису, чем беспокойная натура Гроскурта. Лахоузен был образцовым офицером почившей империи: широта взглядов, знание иностранных языков (он владел польским, чешским, венгерским и французским), немецкий национализм. К нацистам он относился без симпатии. Все это настолько понравилось Канарису, что к оуновцам он начинает относиться куда терпимее. Впрочем, тут сыграла свою роль и неожиданная смена курса, происшедшая в верхах. Гитлер тоже решил разыграть украинскую карту.

Конечно, грешно думать, что фюрер воспылал желанием свершить «вековую мечту украинского народа». Нет, им овладел новый военный замысел, а оуновцы и их сподвижники годились как одно из орудий для исполнения задуманного. Диктатору нужны были Данциг и «Польский коридор», нужно было сломить сопротивление польского правительства, а для этого хороши и волнения в Галиции.

С той же целью его расположением стала пользоваться и восточная окраина Чехословакии, где в непосредственной близости от Польской Украины, у южной ее границы, простиралась «богом забытая горная страна» — Закарпатская Русь, или Закарпатская Украина. Здесь жило 500 тысяч крестьян-русинов.

Этнографы сомневаются, стоит ли причислять их к украинцам. Язык их, правда, ближе всего к украинскому, чем к любому другому славянскому языку. Однако с историей Украины они были никак не связаны. С раннего средневековья вплоть до 1918 года земли русинов входили в состав Венгрии. Потом ими завладела Чехословакия, и только после 1 октября 1938 года народ получил долгожданную автономию.

С этой поры земля русинов стала яблоком раздора для иностранных держав и их спецслужб. Чешские власти, раздавленные мюнхенским сговором, почти утратили контроль над Закарпатской Русью. В органах ее управления преобладали теперь немецкие агенты, в основном фольксдойче. Премьер-министром регионального правительства стал венгр. Он надеялся воссоединить эту область с Венгрией, тем более что решением первого Венского арбитража от 2 ноября южную часть Закарпатской Украины — территорию в 12 тысяч квадратных километров с населением свыше миллиона человек — уже передали Венгрии.

Теперь эта страна заинтересовала германских геополитиков. По мнению Канариса, ее можно было превратить в «украинский Пьемонт». (Напомним, что в XIX веке Пьемонт сыграл ключевую роль в объединении Италии.) Канарис и Лахоузен, поторапливая агентов, принялись творить «украинское чудо».

Агенты абвера могли опираться на националистов, бежавших в свое время из Галиции и осевших по соседству с нею. Они сразу же увлеклись идеей «Закарпатского Пьемонта» и начали оттирать от власти провенгерски настроенных политиков. Невольно помогла им и Прага.

Спустя несколько недель премьер-министр Закарпатской Украины был арестован по подозрению в государственной измене. На его место был назначен православный священник Августин Волошин. Он был одним из немногих политиков в этом краю, кто чувствовал себя украинцем.

«Волошин, — говорилось в одном из отчетов венского филиала абвера за январь 1939 года, — теперь целиком находится под влиянием украинских националистов (т. е. многочисленных эмигрантов), которые, собственно, и управляют этой территорией».

Новые хозяева, впрочем, были всего лишь марионетками в руках немецких агентов, которые, спрятавшись за кулисами, тянули за нитки, заставляли старательно копировать модель фашистского государства: возникла единая партия, все провенгерские группировки подавлялись, началось строительство концентрационных лагерей. На улицах городов и сел появилась также милиция, напоминавшая штурмовые отряды (она называлась Sitsch, т. е. Сечь). Члены ее даже были экипированы по нацистскому образцу: серая униформа, кортики как у членов Гитлерюгенда.

Теперь Волошин, чувствуя себя вполне уверенно, назначает выборы в местный парламент — ландтаг. Они состоялись 12 февраля 1939 года и принесли ожидаемый результат: в поддержку правящей партии проголосовали 98 процентов избирателей.

Волна националистической — великоукраинской — пропаганды захлестнула крохотную страну русинов. Всюду раздавались призывы к объединению всех украинских земель. Галицийские эмигранты подстрекали бороться с Польшей. Агенты абвера с удовольствием поглядывали на плоды своих трудов.

Из крохотного «Закарпатского Пьемонта» ненависть быстро перекинулась на соседнюю Польшу. По всей Галиции начались беспорядки. Польские крестьяне спешно распродавали свой скарб, чтобы уехать из «клятой страны»: жить в ней стало опасно. К границе с Закарпатской Украиной стягивались польские пехотные и артиллерийские части. Пограничные наряды не могли уследить за ловкими курьерами и агитаторами, которые то и дело пробирались по горным тропам в Галицию, подбивая соплеменников на открытое восстание.